Пирамида баксов

22
18
20
22
24
26
28
30

Он так расстроился, что одним махом выпил еще стакан водки.

– Что же он делает! – запаниковала Светлана, которая стояла рядом со мной в укрытии. – Напьется и сорвет съемку!

– Ладно, прокормим как-нибудь, – сказал со вздохом Оглоедов. – Ты хоть его любишь, пентюха этого? – спросил он, обращаясь к «дочери».

Танечка, совершенно деморализованная, только кивнула в ответ.

– Главное, чтоб жили душа в душу, – все с тем же мрачным видом произнес Оглоедов. – А не то я устрою вам райскую жизнь!

С этими словами он на глазах у Кирилла легко оторвал курице голову и не глядя швырнул ее в мусорное ведро. Его жена при этом явно уменьшилась в росте. Несчастная женщина, как казалось, с радостью покинула бы место происходящих событий, но в силу каких-то причин не смела этого сделать.

Кирилл выглядел неважно. Он жил совсем другой жизнью, нисколько не похожей на ту, которую он сейчас наблюдал. В той, знакомой ему жизни были абонементы в филармонию, непременные подарки к Рождеству, белоснежная до неправдоподобия скатерть на обеденном столе, компакт-диски с Гайдном и Дворжаком и непременные Кафка с Зюскиндом на книжной полке. Здесь же он обнаружил водку в замызганном стакане, пару уворованных на рынке дохлых кур, сшибающий с ног неистребимый луковый дух, аляповатый портрет полуголой девицы на стене и использованный презерватив на мусорной куче в углу.

– В общем, так! – рубанул ладонью воздух Оглоедов, отчего по кухне снова пронесся ветер. – Решено! Любишь ее – живи! С сегодняшнего дня ставлю на довольствие! Задарма тебя, едрена вошь, кормить, конечно, не будем, ну да это все фигня, отработаешь. С институтом с этого дня завязываем, будем делом заниматься. Нам ученых шибко много не надо, нам и Таньки ученой хватит. Таньку прокормим, это без базара, а ты ко мне в помощники пойдешь. Работа – дело плевое, тут даже человек с высшим образованием справится. Ноги направо, кишки налево, субпродукты в продажу. Гы-гы-гы!

Он развеселился, играючи оторвал голову и второй курице, швырнул ее в угол.

– Хи-хи-хи! – подобострастно захихикала жена.

Но Оглоедов глянул на нее так, что она захлебнулась собственным смехом, умолкла и постаралась сделаться совсем уж незаметной. Обладай она волшебным даром растворяться в воздухе – тотчас же с удовольствием превратилась бы в пар.

А Танечка медленно дозревала. Первый шок уже прошел, она обнаружила, насколько далеко зашел розыгрыш, и решилась наконец восстановить статус-кво.

– Хватит! – решительно объявила она.

И больше ничего сказать не успела. Заподозривший бунт на корабле, Оглоедов сгреб своей огромной лапищей миниатюрную девичью головку, которая в его ладони поместилась едва ли не целиком, и рявкнул:

– Не трындеть! Тут все по-моему будет!

Кирилл дернулся.

– Что?! – повернул к нему лицо Оглоедов и зверски завращал глазами. – Сказать что-то хотел?!

Он играл мастерски. За эту роль ему можно было дать «Оскара». Даже я, находясь в укрытии и зная, что на самом деле происходит, испугался. У Кирилла был один-единственный выход – ретироваться. Так мне казалось. Но вместо того, чтобы убежать, он вдруг произнес срывающимся юношеским голосом:

– Я уважаю вас как Таниного отца, но если вы тронете ее хотя бы пальцем…

– Что будет? – неосторожно осведомился Оглоедов.