– Я хотел человека спрятать в надежном месте, а то место оказалось гнилым. Едем туда. Если там начнут рыпаться, придется употребить силу.
– Да я их порву, – ответил на это Оглоедов со спокойствием сонного гиппопотама. – Даже не беспокойтесь, Евгений Иванович.
Едва сойдя на берег, я тотчас же позвонил Мартынову, как мы и договаривались.
– Спасибо, что позвонил, – сказал мне Мартынов. – Приезжай в Москву. Жду. Завтра утром поедем к твоей Марии.
– Как – утром?! – опешил я.
– А когда?
– Прямо сейчас!
– Женя, ночь за окном.
То, что ночь, – это правда. Но какое мне дело до этого?
– А вы знаете, что в пансионате у Марии прячется Сабадаев? – спросил я.
– Кто? – не поверил Мартынов.
Наверное, он решил, что ослышался. Я передал ему рассказ Демина. Но на Мартынова вся эта история не произвела такого впечатления, как на меня.
– Женя! – сказал он. – Твой Магометыч запросто мог ошибиться. А если он не ошибся, так это все равно еще не доказывает, что встреченный им в пансионате человек – Сабадаев.
– Да как же не Сабадаев! – взвился я.
– Женя! Не факт! – упорствовал Мартынов. – Это действительно мог быть кто-то из пирамиды, но чтобы Сабадаев – это слишком.
– Мария весь этот год ходила в сабадаевскую квартиру в Большом Козихинском переулке, как в свою, – сказал я. – И рядом с ней сейчас находится человек, которого Магометыч видел в этой чертовой пирамиде. Вы никак эти два фактора не связываете?
– Связываю. И завтра же мы этой странной Марией займемся.
– Ну почему же завтра!
– Потому что пока ты до Москвы доедешь, пока я людей соберу и задачу им поставлю, пока мы выдвинемся – это будет рассвет завтрашнего дня.
– Хорошо, – кротко сказал я. – Договорились.