Раскрыв бумажник, Хмель пересчитал всю имевшуюся у него наличность. Подсчеты не затянулись. Три бумажки по сто рублей, еще две десятки и металлическая пятирублевка. Триста двадцать пять рублей ноль-ноль копеек. Хмель потянулся к подоконнику и смахнул в свою ладонь запылившуюся монетку в две копейки. Бесполезная денежка. Ничего не купишь.
Триста двадцать пять ноль-две.
Кстати, шеф еще должен ему за неделю, которую Хмель успел отработать после предыдущей получки.
Надо будет стребовать.
А триста двадцать пять ноль-две – пропить банально.
В спортбаре, где Хмель обычно проводил вечера, было немноголюдно. Понедельник, когда большинство завсегдатаев берут тайм-аут, приходят в себя после бурных выходных. И тут тоска. Даже огромная панель, на которой вечерами транслировались спортивные состязания, была погашена. Некому смотреть.
– Привет, – сказал Хмель бармену. – У меня сегодня триста рублей.
Вот и вся моя платежеспособность, мол, а больше ни-ни, и не вздумай даже наливать сверх этого кредита.
– Можно в долг, – произнес бармен полувопросительно.
Своих не обижаем, всегда пойдем навстречу, отдашь потом – вот что он подразумевал.
– Меня уволили, – сказал Хмель.
Бармен состроил приличествующую случаю гримасу. Теперь лишнего не нальет.
– Водки? – спросил он.
– И пива, – мрачно добавил Хмель.
Водку он выпил залпом, пиво – врастяжечку. Смаковал. Немного полегчало.
– Не переживай, – сказал бармен. – Работу сейчас найти можно. Это не проблема.
– Проблема не в работе, а в самой жизни.
– Это как?
– Так, – сказал Хмель.
– А-а, понятно, – на всякий случай поддакнул бармен.