Штурм вулкана

Через своих людей в Москве Зорин при-казал передать Шаману, что Белого и дальше нужно держать в неведении, чтобы он пытался найти сына на вокзалах, в ночлежках, но чтобы в Красносибирск и носа не показывал, Разрулив эту проблему и потирая руки в предвкушении сладкой мести и скорого обогащения, Зорин ожидал появления Рыкова-младшего, который приехал якобы купить звуковую аппаратуру для предстоящего празднования юбилея предприятия, а на самом деле для последнего перед покушением на брата разговора с Зориным.

Виктор Петрович был в чудесном настроений, напевал песни своей молодости, помешивая ложечкой чай с лимоном, когда к нему в кабинет буквально вполз Матвей Рыков. Он шел так, будто ему вставили клизму и забыли ее вытащить. Природная смуглость директора по социальным вопросами, быту Красносибирского комбината словно смылась в ванной — Матвей был бледнее сметаны, усы топорщились в разные стороны, а на макушке торчал забавный хохолок, который говорил о том, что младший Рыков давно не гляделся в зеркало и о своей внешности не заботился.

Когда он приблизился к столу, Зорин четко уловил устойчивый запах перегара и заметил, что руки Матвея Алексеевича, в которых он сжимал пухлую папочку, сильно трясутся то ли от волнения, то ли от выпитого вчера зелья. Зорин поморщился от неприятного запаха и предложил младшему Рыкову опохмелиться. Тот отказываться от такого предложения не стал, махнул принесенную секретаршей Зорина рюмку коньяка, закусил лимоном.

— Что, опять вчера переусердствовал в сауне с девочками? — поинтересовался Зорин, который уже заметил, что последнее время у Рыкова-младшего обострилась тяга к алкоголю и изменам жене.

— Да… ну… это… м-м… — нечленораздельно промычал Матвей.

Зорин уже давно утвердился во мнении, что не на ту лошадку поставил — Рыков- младший был, образно говоря, не скаковой лошадью, а клячей, дело которой плестись на скачках в хвосте или того хуже — возить навоз в колхозе из деревни в деревню. Но дело было уже сделано, махина запущена и останавливать ее сейчас, меняя детали, значило погубить с таким трудом скроенное дело.

Приходилось мириться и с алкоголизмом Рыкова-младшего, и с его тягой к девочкам, и с тем, что он мог спьяну перепутать день с ночью, заявиться в подведомственный ему Дворец культуры или спорткомплекс и требовать у вахтера при-гласить к нему в кабинет балетмейстера или тренера по гимнастике, с которыми у него был роман. Зорину обо всех этих про-ступках докладывали из Красносибирска свои люди, но остановить разгул Рыкова- младшего Зорин никак не мог. Приближалась дата праздника на стадионе, когда — пуля снайпера должна была свалить Рыкова-старшего, а поскольку праздником формально заведовал Матвей, то менять его было нельзя.

«Коней на переправе не меняют», — подумал Зорин. Что-то он сегодня зациклился на этих лошадях.

Матвей тем временем раскладывал перед Виктором Петровичем план проведения празднования юбилей и схему расположения аппаратуры и зрителей на стадионе. Он что-то бормотал, рассказывая о том, как полетят в нёбо шары, как дети запустят голубей и праздничная колонна будет шествовать от памятника Ленину, но Зорин слушал его вполуха, потому что наметанным глазом сразу же увидел место в праздновании, когда реальнее всего будет сделать выстрел.

Сразу после выступления заезжей московской звезды будет дан салют. Рыков в это время будет стоять на VIP-трибуне стадиона среди гостей. Зорин недаром побывал в Красносибирске — он походил по стадиону туда-сюда совсем не для того, чтобы взглянуть, где будет стоять сцена и куда поставить надувные батуты для детей, — он решал, куда лучше всего засунуть снайпера. И нашел это место.

И тут Зорина опять охватила злость. Он подумал о том, что совершил ошибку, доверив такое серьезное дело какому-то Кабану, который разваливал все, за что ни брался. Но злость его быстро сошла на нет, когда он подумал о том, что Кабана можно и бортануть, а на его место ввести сто раз проверенного и верного бывшего офицера ФСБ Андрея Литвиненко.

Тем более, что Кабан вообще не давал о себе знать, да и могла ли эта жирная туша провести операцию с той филигранной точностью, как того требовалось Зорину. Нет, на это место годится только Литвиненко. Ему нужно будет всего лишь приехать в день празднования, залезть на башню освещения стадиона и, пока все будут глазеть на салют, всадить пулю в голову Рыкову-старшему. Обдумывая свой план, Зорин не заметил, что Матвей уже закончил говорить и совсем сник в своем кресле.

— Ну что, дорогой друг, — встал из-за стола Зорин и дружески похлопал Рыкова- младшего по плечу, — скоро станешь генеральным директором одного из крупнейших в России предприятий. Или ты не рад?

— Рад, — хмуро произнес Матвей и добавил: — Однажды в детстве Олег меня на спине нес пять километров. Я ногу на рыбалке проколол, и он меня нес всю дорогу. А я… а мы…

«Ну вот! — недовольно подумал Зорин. — Еще этих розовых соплей мне тут не хватало! Вспомнил черт знает что. Как бы он не раскололся братцу о предстоящей операции. С кем приходится работать — одни шизики и слюнтяи. Нет кадров Брежневской эпохи. Зубры повымерли, а новых не выросло».

Зорину приходилось судорожно придумывать какие-то слова, чтобы убедить Матвея, в том, что он поступает правильно и что совесть его не должна мучить. Чтобы младший Рыков не расклеился и не провалил все дело.

— Понимаешь, Матвей, — подсел рядом с ним Зорин, — в жизни, если хочешь чего- то достичь, нужно чем-то и жертвовать, иногда переступать через себя, иногда через свою совесть. Вот, например когда ты новенький экскаватор украл с производства, тебя совесть не мучила? Этот экскаватор, между прочим, стоит около миллиона долларов. Но дело даже не в этом — ты лишил рабочих возможности работать на нормальной технике.

— А вы… откуда вы знаете? — испуган;- но залепетал Рыков-младший. — По доку-ментам этого экскаватора не существовало. Его грех было не… присвоить.

— И не продать в соседнюю область, — ласково добавил Зорин, — и ничего, украл чужое имущество, продал, и совесть тебя не мучила. Хотя этому твоему деянию можно присвоить статус хищения в особо крупных размерах, а это уже статья и срок, я думаю, лет до десяти. Я уже не говорю о том, чего ты наделал на комбинате, пока твой старший брат был в плену. Кто купил дом в Сочи на берегу моря с гаражом под яхту?

— Я люблю море, — заныл Матвей, — я люблю яхту… я не хочу в тюрьму…