Послышалась громкая возня, затем восклицание:
— Отвечаю «о-сото-гаэси»!
Голос был уверенным, чуть хрипловатым и хорошо знакомым. Его можно было часто слышать с экрана телевизора.
Раздался шум, изобличающий падение как минимум двух тел. За ним последовал негромкий смех довольного человека.
— Будем считать — «хикивака», ничья! — предложил голос, хорошо знакомый россиянам.
— А если удушающий в стойке? За одноименные отвороты? — Старостин узнал в говорившем Поручика.
Вице-адмирал, конечно, не мог ждать, пока тот примется душить премьер-министра и экс-президента страны одноименными отворотами. Впрочем, разноименными тоже. И вошел в зал.
Пол помещения покрывали зеленые прямоугольники борцовского ковра-татами, образуя квадрат десять на десять метров. Посреди квадрата пыхтели двое в белых рубчатых дзюдоистских кимоно с черными поясами, вцепившись друг другу в отвороты курток.
Тот, что помоложе, как будто и в самом деле собирался задушить того, что постарше. Но это оказалось непросто. Тот вывернулся, перехватил своего более молодого противника за рукав и потянул на бросок. Но дзюдо не самбо. В его руках осталась только куртка, а ее обладатель сосиской выскользнул из своей оболочки.
— Согласен на ничью, — сообщил молодой.
Старостин кивнул на него Ковригову:
— Вот это Поручик. Который командиров и начальников фильтрует и в строгости держит. Я тебе про него говорил.
— А как он относится к главам государства и правительства? — с заметным беспокойством поинтересовался Ковригов.
— Не волнуйся, — утешил его Старостин. — Их он любит. Прямо души не чает. Да ты сам посмотри.
И в самом деле, Поручик хоть и попытался только что на их глазах, прямо в стойке, задушить премьер-министра страны Правдина, теперь обращался с ним весьма бережно и дружелюбно. Глава правительства платил ему тем же.
— Молодец! — радостно сказал Правдин. — Давно я так не потел. Ладно, пошли, сполоснемся.
Ковригов сунулся было к премьер-министру:
— Василий Васильевич! А мы вас…
Но тот только отмахнулся:
— Потом.