Седая весна

— Эй, Василий! Зачем озоруешь? — не выдержал Петрович.

— Пыли ко мне! Разговор есть! Это я вот так тебя позвал!

— Ты, твою мать, смени позывной! Не то в другой раз до разрыва сердца доведешь! Мы чуть живые от твоих шалостей, гад ты, окаянный, — вошел Петрович в дом.

— Уговариваю своих остаться. Ну и хочу им новый дом ставить. Снести сарай и на его месте заложить фундамент.

— Хороша затея, дельная. Коль что надо подсобить, мне скажи. Я с мальцами не промедлю.

— Вот спасибо тебе на добром слове!

— Коль еще пару мужиков кликнешь, за лето уложимся. Подведем под крышу. А внутри уже и зимой можно делать. При свете! Твоим поставим, потом моему Павлу. Тож остепениться решил, семью завести. Глядишь, наша молодь в новых домах заживет. Так и верно! Дай им Бог!

Игорь смотрел на отца, на мать, не понимая, что изменило их? Он узнавал и не узнавал обоих. Он не знал, как втай друг от друга мечтали они о внуках. Своих, родных. Но жизнь не дарила надежды. И родители глушили боль работой, не позволяли себе расслабиться ни на минуту. Выматывались, чтоб не только о предстоящей старости, а имя собственное забыть к концу дня. Потому не любили отпуски, выходные и праздники. Куда в них деть самих себя? Друг друга расстраивать не хотелось. Вот и жили… Одиноко и в страхе перед завтрашним днем. Его надо было скрасить. Чтобы отвлечься на подольше и не вспоминать, что из дома упорхнул единственный сын. Они видели отчужденье в глазах соседей. Вслух упрекнуть не всяк решался. Знали, Василий не простит и достанет любого. Но оставшись с самим собой — не соврешь. И человек изводил себя упреками. О том никто не знал.

— Я вот тут одеяло купила. Верблюжье. Все хотела послать его. Но если останетесь, укрывайтесь нынче. Вещи, как и люди, свой возраст имеют. Не бесконечные, — достала Катерина запрятанный пакет, искоса глянула на мужа, что скажет?

Тот вскоре приволок с чердака целый мешок заначек.

— Гля, какой горшок для внука купил! — налил воды, из горшка полилась музыка.

— Во! А когда сухой — молчит! Вот тут автомат, как всамделишный — соседей пугать. Трещит, ровно настоящий! А эта обезьяна — заводная. Сигает через голову. И верещит! — раскладывал игрушки, улыбаясь.

Игорь смотрел на родителей, и прежние обиды, боль — растаяли. Он понял, время сделало свое без его помощи. Он добился, дождался. А может, не совсем понимал своих родителей. Они все эти годы ждали его. Каждый день.

Василий с этого дня занялся делом — предстоящей стройкой. Возвращаясь с работы, разбирал старый сарай. Складывал на кучи доски, бревна. Ничто не должно пропасть. Все сгодится в хозяйстве. Ведь сын согласился остаться насовсем. Значит, Васька не так уж плох и, может, ему доведется растить своих внуков. А значит, продолжат род, его фамилию, будут жить в новом доме, на этой улице, станут здесь своими.

Спешит к Василию на помощь Петрович. Помирившись с соседями, даже помолодел. А может, приобрел новый смысл в жизни, подаренный внуками. Понял, еще нужен…

Глава 2 БОБЫЛЬ

Этот дом стоял враскорячку уже много лет. Он смотрел на улицу тусклыми, запыленными глазами-окнами, какие не мылись много лет подряд. И хотя он стоял рядом с домом Васьки много лет, между собою соседи не дружили.

Ни Катерина, ни Василий никогда не оглядывались на этого соседа, словно там никого не было. Даже из любопытства никто не заглянул за забор, что там делается? Жив ли человек?

Не только Василий, а и другие люди старались не замечать худощавого мужика лет сорока, живущего здесь с незапамятных времен.

Все на этой улице были людьми семейными. Имели жен, детей и внуков, другие даже родителей. Каждая семья дорожила своим укладом, авторитетом среди соседей, берегла от сплетен и пересудов свою фамилию. Этот сосед, да кто ж с ним общаться будет, всякий день приводил в дом новую бабу. Каждая баба много моложе хозяина.