— Родимый мой, приехал, голубок. Иди в хату, сыночек, — узнала мигом. Не глазами, сердце подсказало своего, кровного. — Насовсем? Навовсе ко мне? — светилась улыбка надежды. — Еще пять зим? За что ж теперь? Иль снова кого уронил? — застряла слеза в морщине.
Мишка долго рассказывал матери о своей жизни на Колыме, о планах на будущее.
— Хочешь дом куплять? На что лишняя морока? Вот ваш дом! Живите! Мне уж недолго. Вам хозяевать. На что деньги по ветру пускать. Они на жисть сгодятся.
— Мама! Я хочу купить большой дом, хороший. Просторный. Ты не обижайся. Он станет нам наградой за Колыму. Этот дом я люблю, но он стар и тесен. Не обижайся, родная моя. Все мы когда-то вырастаем из пеленок и вьем новое — свое гнездо. Не потому, что разлюбили отчий дом. Он всегда в моем сердце. Но мы с Шурой хотим жить иначе. И ты, если захочешь, переберешься к нам навсегда. Я не хочу жить в прошлом. Мне нужно скорее оторваться от него. Я стал другим, мама! Прошлое сгубило мечту, поморозило душу, многое отняло. Привязываться к нему заново — это вырубить себя из жизни. Я в нее только что поверил и снова стал человеком. Не буди в моей памяти детство. Оно обмануто. И самому себе не соврешь. Моя жизнь, как Колыма, — с долгой зимой и холодами. Мне хочется тепла. Своего тепла, — обнял мать.
— Как порешишь, так и будет. Позовете, приду к вам. Мне ничего не надо. Лишь бы тебя видеть счастливым. Я все ждала, что позовешь к себе на Колыму. Даже валенки купила. Шубейку перелицевала. А ты не позвал. Видать, не надобна была. Я размечталась про внучонка, все Бога об нем просила. Но Господь не услышал, и ты молчишь.
— Мама! От меня детей не будет. Все отнято, — опустил голову, вспомнив котлован, заполненный водой на треть. Там их четверых продержала охрана всю ночь за то, что вломили «хищникам», отнимавшим золото у слабых. Все четверо простояли в воде целую ночь. Стоял октябрь. К утру вода покрылась коркой льда. Через пару дней двое друзей Михаила умерли в зоне. Когда врач зоны осмотрел Селиванова, сказал однозначно:
— Дорого поплатился. Тебе никогда не стать отцом! — Он оказался жестоко прав.
…Колыма с каждого выжившего брала свою плату… Тихо плакала мать. Ее мечта тоже не сбудется. Ей никогда не увидеть внуков. Смириться с этим всегда нелегко.
— Не надо, мам! Перестань. Я сам частенько чудом выживал. И в отцы перестал годиться. Огрубел, озверел, одичал. А детям разве такие нужны?
— Твой отец тож шелковым не стал. Было, как загнет матюком, собачка, что во дворе жила, со стыда иль от страху, враз обоссывалась. И с воем под крыльцо. Покуда не протверезеет, оттуда псина не высовывалась. Боялась ево.
— Так то выпивший был. Я ж и трезвый такой! — сознался Мишка.
— А и тятька твой хмельным не часто баловал. Ну, карахтерный был. Хотя всю жизнь в столярах, себя в обиду никому не давал. И за семью стоял горой. Однако тебя Бог дал. А потом, как отрубилось. Ни единого. Может, оттого, что сорвалась я. Рабочей на продуктовом складе — целых пятнадцать годов маялась. Там все здоровье оставила. А бабы говорили, что ты у нас один на десяток Богом подарен. Светом семьи был. Все тобой гордились.
— Хватит, мам! Сейчас я шел по улице, никто не узнал. Здороваться не хотят. Что осталось от той поры? Одна горечь…
— Сколько лет минуло, Мишанька! Все, кто тебя знали, от стари в коромысло согнулись. Окромя земли, под ногами ничего не видят. А и горестей у людей полно. Нет семьи, чтоб без слез жила. Нынче — не прежде. Раньше власти шепотом ругать боялись. Теперь на улицах и площади — матом кроют. Бояться устали. Люд с голоду пухнет. Ворья тучи. Может, ожидали б переезжать. Разбою много.
— Оно везде теперь такое творится. Чего пугаться? Мы на Колыме выжили! Да и не сегодня переедем. Еще пять лет впереди. Их прожить надо…
Михаил быстро справился с делами по работе. И, просмотрев объявления о продаже жилья, сделал несколько записей в блокнот и поехал по адресам. Он искал не просто дом, а особняк. Обязательно кирпичный, со всеми коммуникациями, с садом, участком, с гаражом и двориком. Чтоб не стоял в общем ряду, как матрешки на витрине, и соседи не могли подсматривать в окна. Такой дом он сыскал не сразу, лишь на десятый день.
Селиванов поговорил с хозяином. Тот спешил продать дом. И Михаил, очень просивший его подождать хотя бы с год, нарвался на отказ:
— Я не могу ждать. Уезжаю за границу. Насовсем. Вместе с семьей. Устали здесь. Хватит с нас! И вы поймите меня верно, — объяснил причину.
— Ладно! Коли так, я куплю у вас дом, — сказал Михаил через паузу.
Вся сделка состоялась в три дня.
ebooksa