– Да, пожалуйста.
Подполковник вышел.
Президент не любил разговаривать по телефону. Отдавать конкретные распоряжения или проводить селекторные совещания – это одно. Но в личном общении он предпочитал видеть лицо своего собеседника, улавливать его мгновенную реакцию на даже еще не высказанное словами намерение, следить за жестами, мимикой. Они порой говорили значительно больше, чем самые правильные слова. Вот только позволить себе такую роскошь, как задушевные беседы, он мог редко.
А уж тем более не подходил телефон, когда самого президента одолевали неразрешимые сомнения. Иногда хотелось посоветоваться с кем-то, услышать чужое, непредвзятое мнение. Поэтому сейчас, поднявшись на этаж выше, он негромко постучался в дверь одного из кабинетов и, услышав неразборчивое: «Да-да!», вошел внутрь и плотно прикрыл за собой дверь.
– Сиди-сиди, Владимир Викторович, – остановил он поднимающегося навстречу из-за стола своего помощника. – Я вот посоветоваться заскочил. Без лишних ушей.
Президент прошел немного вперед и сел в гостевое кресло.
– По-спартански у тебя тут. За годы ничего не меняется, скарбом не обрастаешь… Мы можем спокойно поговорить?
– Да, – ответил помощник. – Лично я давно определил для себя, что этот кабинет – единственное место в Кремле, где можно спокойно поговорить.
– А у меня? – удивился президент.
Владимир Викторович коротко усмехнулся, но ничего не сказал.
– Ну и ладно, – махнул рукой президент, – мы-то с тобой здесь. Мне только что звонила Ангела Меркель.
Лицо помощника оставалось спокойным и внимательным, он молча ожидал продолжения.
– Очень неожиданный звонок. У меня создалось впечатление, что она сильно взволнована, но не решается быть до конца откровенной. Я даже постарался подольше поддержать светскую беседу, чтобы она все-таки успокоилась и решилась высказаться напрямик. Ты знаешь, эта женщина может говорить прямо. За что я и испытываю к ней огромное уважение. Но тут… В общем, разговор шел об отправке к нам судов с грузом радиоактивных отходов. Вроде все по плану, договоренность есть. Мне докладывали, что в Питере все готово к приему. Я даже удивился, что сама канцлер озабочена этим вопросом. А потом понял: что-то не так у них с этим грузом. Какие-то аварии на кораблях… Уже по тому, как она меня успокаивала, что доставка произойдет в срок и без эксцессов, было понятно, что проблемы-то нешуточные. Тем более с чего бы это ей звонить, если суда еще не вышли из немецких вод?! Я знаю, что ты конкретно этой доставкой никак не занимался, но раньше у тебя был вынужденный опыт в проблемных ситуациях с этими самыми отходами, так?
Теперь Владимир Викторович получил прямой вопрос и молчать дальше не мог. Но ответил он крайне скупо:
– Да. В некотором отношении. Несколько лет назад к нам попытались протащить такие отходы через морскую границу на Севере.
Нет. Президент хотел другого ответа, но за годы совместной работы он достаточно изучил характер своего помощника и поэтому знал: чтобы получить содержательный ответ, вопрос придется задавать в открытом виде. Пока он обдумывал более точные и информативные формулировки, Куратор сам всерьез задумался. В этом разговоре он уловил шанс разрешить кое-какие мучившие его последнее время проблемы. И теперь Алексахин молниеносно просчитывал вероятность нужного ему исхода разговора.
Оба собеседника пришли к решению каждый своей задачи практически одновременно.
– Хорошо. Тогда спрошу так: мы можем исключить какое-либо давление на германское руководство?
– Если вы говорите о политическом давлении, господин президент, или о каких-то финансово-экономических затруднениях, или даже о происках оппозиции, то это практически исключено.
ebooksa