Русский,

Он закашлялся, снова обнажив редкие зубы.

— Скоро наступит то, что американцы называют концом света, но только не в том смысле, как они его понимают. Бога там не будет, это точно. Только три буквы: С — С — О.

Они вместе служили в Иране во время войны с Ираком, были товарищами. Диме удалось вытащить Вацаниева из плена, но иракцы успели поставить клеймо ему на спине и вырвать все ногти на руках. Они поддерживали связь даже после распада советской империи, но после падения Грозного Вацаниев ушел в подполье. И вот они встретились в квартире мертвых проституток, наемник и террорист — представители двух самых популярных сегодня профессий.

Дима резко развернулся. Двое в масках подскочили на месте. Он наклонился и расстегнул молнию чемодана, затем жестом торговца на черном рынке открыл крышку; показались аккуратно уложенные пачки долларов. Булганов хотел получить все деньги обратно, но эту задачу, скорее всего, придется решать Кроллю. Террористы в масках завороженно уставились на деньги. Хорошо, еще один признак новичков. Вацаниев даже не посмотрел в сторону чемодана.

— Ты не собираешься их пересчитывать?

Это замечание, казалось, задело чеченца.

— Думаешь, я не доверяю своему старому товарищу?

— Это деньги Булганова, а не мои. На твоем месте я проверил бы каждую бумажку с обеих сторон.

Вацаниев улыбнулся и кивнул своим парням; те, опустившись на пол, начали энергично копаться в пачках денег. Это несколько разрядило атмосферу в комнате. Дима заметил багровое пятно, выползавшее из-под ковра, которым были прикрыты трупы проституток.

Чеченец-коротышка сунул пистолет в кобуру, другой положил оружие на пол слева от себя. До пистолета было меньше двух метров. Жаль, неизвестно, кто или что находится в соседней комнате, но не важно: сейчас или никогда.

— Мне надо отлить. Где здесь сортир?

Дима шагнул вперед, якобы случайно зацепился за столик, перевернул его и со всего размаху навалился на низкого бандита. Дима обеими руками схватил лежавший на полу пистолет, одной рукой нащупал курок, другой взвел затвор и, не поднимая оружия, выстрелил в высокого, попав ему в бедро. Похититель отскочил назад, и Дима смог прицелиться лучше. Переносица чеченца превратилась в кровавый цветок. Все еще лежа на полу, Дима выстрелил в пах человеку, извивавшемуся под ним, и почувствовал, как тот обмяк. Не поднимаясь с пола, Дима перекатился по открытому чемодану с деньгами в угол, подальше от двери. Оглянувшись, он заметил, что диван пуст. Вацаниев, перегнувшись через перевернутый стол, пытался тростью подтащить к себе пистолет. Дима потерял целую секунду — остатки дружеских чувств мешали ему спустить курок. Но он быстро взял себя в руки и всадил пулю в плечо Вацаниеву.

Кати нигде не было. Наверное, убежала в соседнюю комнату. Зачем? Спряталась или кто-то затащил ее туда? Долго ждать объяснений не пришлось. Она появилась в дверях с запрокинутой головой и искаженным от ужаса лицом. За ее спиной виднелось другое лицо, полускрытое капюшоном, еще более молодое. Дима сразу понял, кто это: такие же черные глаза, как у ее отца, только на совершенном личике фарфоровой куколки. Дима быстро сосчитал в уме: Нише, единственной дочери Вацаниева от последней жены, сейчас должно быть шестнадцать. У Ниши был выбор: она могла уехать с матерью в Америку, после школы поступить в Гарвард, но вместо этого оказалась здесь, втянутая в отчаянную войну своего отца. Он оглянулся на Вацаниева, лежавшего на боку; тот смотрел на свою дочь поверх кучи денег, которые ему не суждено было потратить.

Дима встретился взглядом с Нишей. Она пряталась за Катей, крепко держа пленницу за волосы одной рукой, а другой приставив к ее горлу кухонный нож. Прошло полсекунды. Диме доводилось бывать в подобной ситуации. Он стрелял в детей младше Ниши. В Северном Афганистане — в восьмилетнего мальчика, обращавшегося с «Калашниковым» так, словно оружие было продолжением его руки; в девочку, прекрасно обученную снайпершу, которую отправили убить информатора — ее собственного отца. На крыше горящего дома, когда загнал ее в угол, он предпринял последнюю попытку убедить ее перейти на другую сторону. Но она ясно дала ему понять, что эта мысль ей отвратительна, и что она готова умереть с оружием в руках.

Еще полсекунды. Сейчас у него не было выбора, не было возможности вести переговоры. Когда-то они с ее отцом были почти братьями; Дима даже качал маленькую Нишу на руках. И теперь ей оставалось надеяться лишь на то, что он уже не так метко стреляет, как прежде, что он попадет в Катю, и тогда им всем придется бежать.

Дима поднял пистолет. Почему-то это потребовало огромных усилий, как будто кто-то тянул его руку к земле. Ниша стояла чуть левее Кати, лицо ее находилось в тени жертвы. Дима выстрелил, почти не целясь, рассчитывая на то, что Ниша спрячется за свой живой щит, затем выстрелил снова, целясь левее. Пуля рикошетом попала в Нишу. Катя повалилась вперед, когда девочка отпустила ее волосы и исчезла в темноте. Он выпустил еще несколько пуль, затем, переступая через тела и мусор, подошел к Кате и помог ей подняться.

Во внезапно наступившей тишине он услышал прерывистое дыхание чеченца. Дима развернулся, собираясь прикончить его, и в этот момент из-за входной двери донесся звук шагов. Он обернулся как раз в тот момент, когда дверь слетела с петель. Показались три фигуры с автоматами: лица зачем-то намазаны черной краской, новенькие шлемы и бронежилеты, явно не бывавшие в бою. Спецподразделение из Отдела внутренней безопасности ГРУ, известное полным отсутствием профессионализма. Они замерли, пытаясь понять, что происходит. Несколько секунд все молчали.

— Вон он, — произнес Дима, указывая на Вацаниева, но не сводя взгляда со спецназовцев.

Он слышал, как возится чеченец, пытаясь подняться на ноги, слышал его хриплый шепот: «Дима, Дима, не дай им взять меня».

Один из солдат шагнул вперед и опустил оружие.