– На этом закончим, Андрей. Детали обговоришь с полковником абд-Аллахом. Я не стесняю вас в средствах. Вы воспользуетесь одним из моих незамороженных счетов в европейском банке. Да, и вот еще что. Если вдруг представится такая возможность, скажи директору МИ-6: Каддафи невозможно уничтожить – он в сердцах миллионов ливийцев.
Полковник встал, обошел стол и, обняв Андрея Рахманова, дважды коснулся щекой его щеки.
– У меня к вам просьба.
– Слушаю, – отстранился от него Каддафи.
– Прежде чем отправиться на задание, я хотел бы побывать в Москве.
– Да, да, Москва для тебя – храм...
Андрей, всякий раз отправляясь за рубеж, планировал маршрут через столицу Российской Федерации. Полковник ни разу не спросил: «Если Москва для тебя – храм, то что для тебя Триполи?»
Он дал добро и остался один в каменной «палатке», заглубленной на десять метров, – там, куда его загнали натовские бомбы и крылатые ракеты.
Полковник ГРУ Михаил Большаков, одетый в кожаную куртку и теплые полусапожки, встречал гостя из Ливии в аэропорту «Шереметьево». Обменявшись с ним рукопожатием и общими фразами, он отвез Рахманова на дачу управления, затерявшуюся в зелени Наро-Фоминского района Московской области. Дорогой они разговаривали ни о чем, избегая темы развязанной против Ливии агрессии, – всему свое время. Только на даче, воздух которой был пропитан хвоей, кружащей голову и переполнявшей грудь, они заговорили о деле.
Большаков присвистнул, узнав о секретной миссии Рахманова, и спросил:
– Берешься за это дело?
– А как же? – чисто по-русски ответил Андрей. – Как обычно в таких случаях, я ставлю вас в известность и рассчитываю на ваши рекомендации.
Разрыв Рахманова с военной разведкой не стал болезненным, поскольку был условным: он получал статус двойного агента. Андрей не раз отвечал на вопрос: знает ли о его скользком положении полковник Каддафи? Скорее – да, в лоб он у него не спрашивал. Как ни странно, существование под боком двойного агента было выгодно ливийскому полковнику, и тому было несколько причин. Первая – такой агент имел мощную поддержку со стороны одной из лучших в мире разведок. Вторая причина вытекала из первой: сведения, собранные двойным агентом, концентрировались в одном месте и не могли быть доступны третьим лицам. Проще это выглядело так:
И вот он, посылая в тыл врага одного из лучших своих агентов, рассчитывает на помощь в этом деле ГРУ. Но знает он и другое: Андрею придется расплачиваться за это ненасытными интересами военной разведки России.
– Полковник знает о твоем визите в Москву?
– Если знаешь, зачем спрашиваешь? Извини, Михаил, – в знак примирения Рахманов поднял руку, – утомили чертовы перелеты. Добираться пришлось через Каир. Я полон сил и выдержки, но...
– Ты приберег их, ясно, – закончил за Андрея полковник ГРУ. Он был невысоким, плотного телосложения, лет сорока, с короткой стрижкой. – Еще вина?
– Да, пожалуй, – бросив взгляд на бутылку, не стал отказываться от настоящего грузинского вина Андрей. Сейчас он мог сказать, что «Хванчкара» – его любимое вино, хотя пил он его редко. Вряд ли закуску на этом столе можно было назвать тонкой, но темно-рубиновая «Хванчкара» неплохо подходила к ней: вареный цыпленок, сыр, магазинный салат из баклажанов.
Большаков еще раз наполнил бокалы и огляделся, как если бы находился здесь впервые. Дача представляла собой деревянное двухэтажное строение, находящееся под охраной одного, реже – двух охранников. Во дворе не было ничего декоративного: скошенная триммером трава походила на колючий газон – босиком ходить невозможно. И в этом плане самым безопасным маршрутом считался овал из тротуарной плитки, выложенный внутри плодового сада, огороженного высоким и плотным забором.