За их спинами красный «опель» поехал прямо без пассажира. Дятел шел пехом к Московскому проспекту по знаменитой улице Бассейной.
Пока можно было, Андрей ехал параллельно дворами, не засвечивая Морзика.
Двоих слишком мало…
Вскоре, однако, пришлось выходить из тени. Черемисов взлохматил волосы, сунул сигаретку в зубы и, поплевывая, пошпилял особой блатной походкой своего детства.
— Дятла вижу. — почти сразу доложил он по связи. — Не спешит… оглянулся. Улица пустая, блин. Мы тут с ним как два волоска на лысине.
— Я проеду вперед до проспекта Гагарина и поставлю машину за поворотом. Сворачивай, заменимся, сядешь за руль.
— Он тебя уже видел.
— А что делать? Сейчас изображу что-нибудь.
— Пустите меня! — дернула его за плечо Пушок.
— Давай я пойду. — предложил опер. — Здесь пока все просто.
Андрей быстро проехал по Бассейной, миновав вначале фланирующего Морзика, потом мрачно сосредоточенного брюнета. Опередив его метров на триста, свернул направо, съехал в сторонку.
— С богом! Морзик, тебя Серега подменит.
— Какой, к черту, Серега?
— Увидишь. Сворачивай, не тяни, а то засветимся. Он весь настороже, я чувствую…
Опер Серега, покашливая, подняв воротник с устройством связи, перешел улицу и купил газетку в киоске. С газеткой в руке он медленно побрел вдоль улицы и Дятел понемногу нагонял его. Морзик свернул и вскоре уже сменил Лехельта за рулем.
— Все прямо пилит, да прямо… — прошептал по связи опер и закашлялся.
— Дотянешь до улицы Победы — сворачивай налево и жди нас! — скомандовал Лехельт.
Они спешно заехали вперед, обогнув квартал, и на углу Московского проспекта выставили на перекрестке Пушка.
— Стой, грызи семечки, смотри куда пойдет и докладывай. Никакой самодеятельности! Мы заберем Серегу и вернемся.
Операция шла экспромтом, и пока неплохо, но все же они едва его не «грохнули», запоздав с возвращением. В динамиках запищал звонкий голос Пушка: