Быстро набросав на листке план кладбища, Граф отметил на нём участок, где находится склеп, написал, как открыть тайник, и вернул листок Виктору, со словами: — Хорошенько всё запомни, и сожги листок. Виктор внимательно изучил рисунок, записи и вытащил из кармана спички.
— Когда началось «Хлопковое дело», и начали сажать в тюрьму многих высокопоставленных партийных функционеров не только в Узбекистане, но и в Москве, я понял, что меня тоже ждёт такая же участь, и придумал одну хитрость, — дождавшись, что листок полностью сгорел и превратился в пепел, продолжил Граф свой рассказ. — Ни секунды не сомневаясь в том, что следственные органы будут усердно искать у меня деньги и ценности, и не оставят меня в покое, пока не найдут, я устроил тайник. В двух алюминиевых бидонах из-под молока, я упаковал несколько десятков тысяч советских рублей в мелких купюрах, груду ширпотребовских ювелирных изделий, купленных в магазинах «Ювелирторга», несколько воротников чернобурок и ещё уйму всякой дряни, и всё это закопал в одном укромном месте в Подмосковье. Когда меня арестовали, я долго на следствии молчал и не выдавал местонахождения схрона, потому что знал, если расколюсь сразу, то мне не поверят, будто это всё что у меня есть, и продолжат меня мытарить. В общем, держали меня в сыром карцере до тех пор пока я, по их мнению, не сломался. Только через два месяца после ареста, я показал место, где закапал бидоны.
Мне поверили и перевели в нормальную, одиночную камеру. Сейчас я понимаю, что немного переиграл и провёл в сыром карцере слишком много времени, тем самым застудил лёгкие. Простуда переросла в воспаление, потом осложнение, туберкулёз и, наконец, рак лёгких. Завтра я умру. Не перебивай меня, — недовольно поморщился Граф, заметив, что Виктор пытается ему возразить. — Я ещё не закончил. Так вот, завтра я умру. Через два дня освобождается Лютый. Советую тебе не терять с ним дружбу, на первых парах тебе это будет просто необходимо — он введёт тебя в криминальный мир столицы. Иначе тебе не выжить. А теперь прощай. Удачи тебе и счастья, вспоминай меня иногда. Да, забыл сказать, банк находится в городе Акко, это недалеко от Хайфы, и называется он — «Леуми». Не забывай, что паролем, для доступа к сейфу, является камень, и его арабское название. Иди с Богом.
— Сергей, как тебе Руфат?
— Нормальный пацан. А что?
— Не хотел бы его взять к себе в напарники? Вдвоём вы были бы не победимы и такие дела могли бы делать.
— Было б клёво. Но ему ещё долго зону топтать.
— А если бы он вышел вместе с тобой?
— Ты чего темнишь? — насторожился Лютый. — Я что-то пропустил?
— В ночь на воскресенье он уйдёт в побег. Тебе надо будет только встретить его за запреткой и увезти с собой.
— И, как ты это себе представляешь? Из этой зоны уйти в побег невозможно.
— Все так думают, — усмехнулся Граф. — Но я, когда прибыл на зону, придумал способ побега. Всё мечтал сам воспользоваться этим планом, а когда понял, что смертельно болен, махнул на всё рукой.
— Понял, толкуй тему.
— План мой очень прост. В дробильную машину забрасывают человека, его там перемалывает в кашу и опознать личность погибшего будет невозможно. Ведь так?
— Допустим, — согласно кивнул головой Лютый.
— Производство сразу остановят и начнётся поимённая проверка спецконтингента. Когда выяснится, кто отсутствует — узнают имя и фамилию погибшего. Потом составят акт и этого человека спишут. Больше его карточка на разводе фигурировать не будет. Улавливаешь ход моих мыслей?
— Улавливаю. Ну и что дальше? Ты хочешь сказать, что кого-то забросят в машину, а потом скажут, что это был Руфат?
— Конечно, в этом вся суть. Ведь именно Руфат не выйдет на поимённую перекличку, и значит его съактируют. А он, в это время будет сидеть в схроне, и когда бригады снимутся с промзоны, спокойно слиняет. Ему надо будет по транспортёрной ленте подняться до шахтного копра и оттуда спуститься уже с другой стороны сопки — за зоной. Там ты его встретишь, и вы отвалите.
— Ловко придумано, — усмехнулся Лютый. — Только ты теперь скажи мне самое главное — кого в дробильную машину кидать?
— Меня. Я завтра уже буду мёртв, съактирован и похоронен. А это значит, что больше меня никто не будет считать и пересчитывать. Накануне побега мой труп выкопают и незаметно перенесут в дробилку, где и забросят в машину. Так я стану Руфатом, и меня съактируют ещё раз, а Руфат увидит свободу.