Благополучно миновав шлагбаум при въезде, корейцы вырулили на улицу. Ехали не торопясь, соблюдая абсолютно все правила дорожного движения. И только за городом позволили себе разогнаться.
Свет фар выхватывал из темноты ярко-белую разметку, машина летела по дороге. Наконец автомобиль свернул на гравийку, ведущую к побережью. Скрипнули тормоза, погасли огни, смолк двигатель. Кореец с забинтованной рукой вышел из машины и, достав фонарик, несколько раз моргнул им в сторону моря. Наступило напряженное ожидание.
В ночи прорезался ответный луч. Наконец низкорослые корейцы скупо улыбнулись. Из темноты на веслах выплыла надувная моторка, ткнулась носом в берег. Захрустела галька. Торопясь, корейцы вытащили из багажника бесчувственного Доморадова, поволокли его на пляж; раздели, абсолютно голого засунули в спальный мешок и закрыли молнию. Действуя уже вчетвером, они погрузили инженера в надувную лодку, и та без единого всплеска вновь исчезла в темноте. Кореец забинтованной рукой вытер вспотевший лоб.
Машина развернулась на пятачке перед пляжем и понеслась к поселку. На окраине автомобиль свернул к воротам, возле которых красовалась надпись «Изготовление нестандартных металлоконструкций». Залаяла собака, но, признав своих, тут же смолкла. Зазвенели ключи, приоткрылись железные ворота небольшого цеха. Вспыхнул тусклый свет. Старательно заперев дверь на засов, корейцы взялись за дело.
В углу под всяким тряпьем лежал мертвый мужчина, примерно одной комплекции с Доморадовым. Корейцы торопливо стали облачать его в одежду инженера. А затем включили гидравлическую гильотину для нарезки металлических листов.
Гудели электромотор и масляный насос, выдвигались и втягивались блестящие штоки гидроцилиндров, зловеще лязгали гигантские ножницы гильотины, расчленяя мертвое тело. Все, по чему можно было бы уверенно опознать человека: голову, кисти рук, ступни – вновь забросали тряпьем. Расчлененный труп загрузили в две большие сумки, вытащили их на улицу. Пес, почуяв запах мертвого тела, жалобно заскулил и забился в будку.
…Била тугая струя из шланга, смывая с гильотины и бетонного пола следы крови. Свет в цеху погас. Звякнули ключи в замке, и машина с двумя тяжелыми сумками в багажнике покинула территорию мастерской по изготовлению нестандартных металлических конструкций.
А через три дня на столе в морге судмедэкспертизы лежали выловленные в море фрагменты тела. Сохранившиеся на них части одежды, а также некоторые вещи, найденные в карманах, однозначно свидетельствовали, что принадлежат они пропавшему инженеру Александру Доморадову. Сказать что-либо точно про причину смерти было сложно. Возможно, бедняга сперва утонул – ведь в тканях были обнаружены следы алкоголя, – просто свалился в воду. Во всяком случае, расчленена была уже мертвая плоть. Заключение патологоанатома свидетельствовало, что, скорее всего, труп Доморадова порубило на куски винтами одного из кораблей.
Еще в советские времена журналисты любили писать о странах и городах контрастов. Обычно этот термин употребляли, когда речь шла о западном мире. Ведь идеологически выдержанный писака или фотокорреспондент, блаженствующий на командировочные в загнивающих «каменных джунглях», обязательно должен был отыскать какой-нибудь негатив. А отыскать-то не так-то просто, когда вокруг небоскребы, полчища машин, магазины ломятся от изобилия товаров, и даже пособие по безработице в несколько раз больше зарплаты советского инженера. Однако голь на выдумки хитра. Вот и выкручивались.
Поступает к главному редактору «Правды» или «Известий» фотография центра Нью-Йорка. А ушлый журналист, переславший ее, уже и подпись придумал: «Нью-Йорк – город контрастов, из-за небоскребов не видно обветшавших домов». Теперь такую фотографию с подобной подписью не стыдно и на первую страницу главной партийной газеты поставить. Все идейно выверено.
Однако советская пресса упрямо не хотела замечать контрасты в социалистических государствах, самым одиозным из которых и поныне остается Корейская Народно-Демократическая Республика, или, проще говоря, Северная Корея. Странное дело – на Корейском полуострове живет один народ. Но контраст между Югом и Севером такой, что и оценить его сложно. Южанам повезло – попали они в американскую сферу влияния и стали одной из самых богатых наций в регионе. А вот северные корейцы под руководством мудрого и великого вождя Ким Ир Сена при поддержке коммунистических советников из СССР и Китая стали строить социализм по образцу Сталина и Мао со всеми вытекающими из этого последствиями.
Практически весь мир сильно изменился с тех пор, но только не Северная Корея. Она воистину сделалась страной контрастов. Тут случались годы, когда от голода умирали миллионы людей, но при этом в стране вовсю форсировалась и форсируется программа создания военных ракет, способных доставлять ядерные заряды. Правда, ракеты эти почему-то летят совсем не в ту сторону, куда их запустили… Одна, например, чуть во Владивосток не угодила. Однако народ горд своим мудрым и любимым руководителем. Не у каждого хватит духа перечить великим державам. А Северная Корея словно специально нарывается на неприятности и международные санкции. Есть и другие поводы для гордости – стоят по всей КНДР бронзовые памятники ее создателю и вечному руководителю Ким Ир Сену. И неважно, что он уже давно умер, передав власть своему сыну. Но официально великий вождь и до сих пор считается руководителем страны, бессмертным и несменяемым. Ну, чем не контраст? А есть и другие.
В столице, Пхеньяне, имеются даже небоскребы. Вот только лифты в них не предусмотрены. И местный водопровод не в состоянии подавать воду на верхние этажи. А в них люди живут, ходят пешком по лестницам, воду ведрами носят, а на балконах еще умудряются свиней и кур держать, чтобы с голоду не загнуться, потому как все распределяется по карточкам. Ну, разве что по решению трудового коллектива передовику производства могут позволить купить себе в год не одни трусы и две пары носков, а двое трусов и три пары носков. А уж если ваша семья имеет возможность каждый день на завтрак питаться яйцами, то вы уже относитесь к тому слою общества, который на Западе принято называть средним классом.
А еще в Северной Корее очень любят масштабные зрелища. У них даже оперный театр самый лучший в мире – в смысле оборудования. Там настоящий горный водопад на сцене можно устроить и морское сражение организовать. И это при том, что первый светофор в Пхеньяне появился чуть больше десятилетия тому назад. А к чему светофоры, если машин раз-два и обчелся? На них только высшее руководство страны разъезжает.
Но опера – это на любителя, не каждому она с голодухи понравится. А потому несколько раз в год для северокорейского народа организуют парады и отмечают на стадионах праздники, типа дня рождения Ким Ир Сена с масштабными театрализованными массовыми действами…
Если в городе вывешивают флаги, значит, случился праздник. В этот день весь Пхеньян прямо-таки пестрел флагами, бумажными фонариками и кумачовыми лозунгами, прославлявшими мудрое руководство и идеи «чучхе». «Чучхе» – это, кстати, совсем и не ругательство, а принцип существования государства, которое обозначает опору во всем только на собственные силы – мол, и продовольствием сами себя обеспечим, и промышленными товарами. Вот только иногда незадачи случаются – люди от голода мрут. Тогда корейское руководство с Западом торг устраивает. Дескать, давайте, присылайте нам гуманитарную помощь, мешки с рисом везите, тогда мы свою ядерную программу попридержим, не станем свою атомную бомбу создавать. Гуманитарку дадут, сотни тысяч жизней спасут, а после нового урожая Северная Корея вновь за старое – новую ядерную программу разворачивает или артобстрел соседних островов наладит. Приловчилось руководство жить в условиях «осажденной крепости», есть чем с богатым Западом торговаться…
Обычно в Пхеньяне уличное освещение гасят рано, еще до полуночи, и тогда из космоса северная часть полуострова кажется космической черной дырой на фоне освещенной Южной Кореи, Японии и Сингапура. Но в праздник можно позволить себе и пошиковать.
Солнце уже давно скрылось за горизонтом, а все фонари и подсветка зданий в Пхеньяне пылали вовсю. Горели и прожектора на осветительных мачтах главного стадиона. Народу в нем собралось видимо-невидимо – ни одного места свободного, ведь приглашения строго по трудовым коллективам, по разнарядке идут. Не придешь – можно и в трудовой концентрационный лагерь угодить.
На футбольном поле красивые кореянки в разноцветных полушелковых платьях танцуют, руками машут, ветер гоняют и поют про свою счастливую жизнь. За ними такие же счастливые дети выйдут и тоже петь начнут. Над головами у всех лазерное шоу и вспышки фейерверка. Противоположная от правительственной трибуна специально обученными студентами заполнена, у каждого набор на палочки натянутых разноцветных шелковых полотнищ. По команде «дирижера» они их перед собой поднимают – и складываются из шелковых полотнищ разные картинки: то портрет великого вождя Ким Ир Сена, то герб КНДР, то горный пейзаж… Любота!
Попасть на кульминацию государственного праздника на стадион – это огромное счастье для простого корейца. Сюда только лучших из лучших допускают – передовиков производства. Они на обычных местах сидят. А есть еще и гостевая трибуна, туда уже только по персональным приглашениям крупные чиновники заходят, партийные, военные деятели и представители трудовой интеллигенции. Но существует и «Поднебесная». Там сам Любимый Руководитель восседает с приближенными – первые люди в государстве.
ebooksa