– Где кассета?
– В кармане пиджака.
– Знаешь, почему ты здесь?
– А знаешь, почему грабят банки? Потому что там деньги. Я здесь, потому что ты здесь. Ты бандит, а я…
– Да, ты лекарство, я слышал это сто раз. Но ты здесь потому, что дал маху с Синим. Он успел набрать номер Болдырева. А у того сохранилась привычка записывать важные звонки. У тебя есть такая функция в телефоне?
– У меня другая: каждый час звонит колокол. Через десять минут, урод, ты услышишь, по ком он звонит.
– А ты смешной малый. Посмейся-ка над этим.
Блондин быстро освоился здесь и успел подготовиться к встрече со мной. Он подошел к фонящему микрофону звуковой системы и поднес к нему мобильник Болдырева. Раздался грохот ружейного выстрела, за ним еще один, потом отгремели два из пистолета, рявкнули голоса:
«Полиция! На пол! Бросай оружие!»
«Чисто!»
«Чисто!»
Отзвучали три выстрела из пистолета.
«Брось ствол! На пол! Не стреляй, Виталик! Нам он нужен живым».
Еще пара выстрелов из пистолета, еще один из ружья и снова одиночный.
«Сука! Тварь сраная!»
«Разочарован?»
«Полный издец. Я не успел передать ему привет от генерала Приказчикова».
«Валим отсюда, Паша, пока опера не нагрянули».
Я совершил самую большую глупость в своей жизни: забрал у Синего мобильник, не удосужившись посмотреть, в каком он состоянии. А он еще находился в режиме разговора. И это была последняя точка над «i», последняя подлянка Синего, словно мстящего мне за мой выстрел ему в спину в Столярном переулке, – остальное читалось как с листа. Болдыреву даже не пришлось напрягать свой изощренный мозг – я буквально по телефону сообщил ему, что к Синему вломились не полицейские, а люди генерала Приказчикова. Товарищей он оставил нам с Виталиком, а сам поехал к генералу, чтобы дождаться меня и до конца разобраться с делами. Все это молнией пронеслось у меня в голове.
– Где Зоя?