– Может, Светка лунатит? – предположил он дрогнувшим голосом. – Проголодалась, на кухню спустилась, хрустит там своими чипсами.
– Ты о чем? – испуганная супруга прижалась к нему. – Когда наша Светка лунатила? Спит ночами как сурок, пушкой не разбудишь.
Что верно, то верно. Уж поспать эта девица мастерица. Он шутил, бывало, мол, ты у нас ненасытная в постели, доченька, все спишь да спишь.
– Сходи, проверь, а? – подкинула супруга не самую здравую идею. – А то мне что-то страшно, Сашенька…
Зачем куда-то ходить, если телефон под рукой? Позвонить в охрану, пусть приедут, проверят. Но нет, это как-то не солидно, ухмыляться потом будут, мол, пугливый чиновный люд, боятся на пустом месте. Да и в глазах супруги он от этого не вырастет. Испытывая сильное душевное волнение, Александр Яковлевич выбрался из кровати, сунул ноги в тапочки и подошел к двери. Почему так страшно-то, господи? Ну что произойдет в собственном доме?! Он проделал щелку в двери и высунул нос в коридор. Все пространство второго этажа было окутано сизой полумглой. Из полумрака поблескивали в лунном свете хрусталики на люстре, проступали витые ограждения на галерее. Антонина Геннадьевна снова что-то исторгла, и он вышел, чтобы не слушать ее стоны. Прокрался на цыпочках по коридору, удивляясь собственной решимости, спустился в холл, где «храбро» бросился к выключателю и активировал иллюминацию. Тьфу, каналья…
Форточка на зарешеченном окне была открыта, а ночка выдалась ветреной, случались порывы, и в эти мгновения плотная штора скребла по кожистым, остроконечным листьям пышной драцены, получался зловещий царапающий звук, который они и услышали из спальни. Надо же, до чего обострен слух, с чего бы это? Ухмыляясь, облизывая посиневшие губы, он закрыл форточку и отправился обратно, не забыв погасить свет. Прошествовал по галерее независимой походкой, вошел в спальню, сделав грудь колесом.
– Ну, что там? – напряглась супруга.
– Спи, дорогая, – усмехнулся он. – Вечно вы, женщины, накручиваете.
И не успел он погрузиться в сладкие объятия бога сновидений, как его опять толкнули!
– Саша, проснись, мне кажется, под дверью кто-то стоит. Сашенька, мне страшно. Ты уверен, что окно на чердаке было закрыто?
Чердачное окно не подключалось к сигнализации – техникам, работавшим в доме, не хватило проводов. Пообещали, что сделают в другой раз, на чем благополучно и забылось. Какого черта? Чердачное окно расположено в таком месте, что забраться в него можно лишь в том случае, если злоумышленник подлетит на вертолете и спустится к окну по веревочной лестнице! Не помогут навыки в альпинизме, да и узкое оно, чтобы пролезть человеку стандартного телосложения. А коли и пролезет, он не спустится на второй этаж, потому что люк заперт снаружи (домашние туда не ходят), а лестница сложена и отодвинута в сторону…
– Послушай, Антонина, это уже не смешно, – он начал раздражаться.
И вдруг замолчал на полуслове, оцепенел от ужаса! Дверь, завуалированная белесой пеленой, вдруг начала без скрипа отворяться! Дыхание перехватило. Антонина Геннадьевна издала короткий сдавленный звук. Две фигуры, размытые мраком – одна повыше, другая пониже, – материализовались в комнате, стали быстро приближаться, и спустя мгновение ошалевший от страха чиновник почувствовал, как его прижали коленом к кровати, перехватило дыхание, и липкий пот потек в глаза. Что-то сдавленно простонала супруга, дернулась, надрывно закашлялась – и ее прижали к постели.
Яркий свет фонаря ударил в лицо! Он собрался закричать, возмутиться, но в горле все как-то склеилось, перекрутилось, он испускал какое-то жалобное овечье блеяние, переходящее в ультразвук. И вдруг короткая, но пронзительная боль в шее – и что-то потекло по организму – холодное, упругое. Он дернулся несколько раз и застыл – сковало члены, он их не чувствовал, такое ощущение, что от него осталась одна голова, накачанная страхом…
– Вот и славно, – услышал он надтреснутый, поскрипывающий, какой-то металлический голос – нормальные люди такими голосами не разговаривают. – Доброй ночи, Александр Яковлевич. И вам доброй ночи, Антонина Геннадьевна, мы не сильно вас потревожили? Просим прощения за столь внезапную материализацию из потустороннего мира…
Говорящий сделал паузу, посмотрев на прикованных к кровати супругов. Они щурились от яркого света, икали и кашляли, цвели пятнами. Они не видели, кто висел над ними, все сливалось в один мерцающий фон.
– Кто вы?.. – прохрипел чиновник. – Что вы нам вкололи?.. – приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы говорить.
– Все в порядке, Александр Яковлевич, – ночной гость убрал колено, и чиновник обрел свободу, которой не мог воспользоваться, он был парализован. – Это новый, недавно синтезированный препарат, гарантирующий сон через четверть часа. Под словом «сон», Александр Яковлевич, подразумевается вечный.
– Обновляем вирусную базу, так сказать, – насмешливо произнес второй голос, он тоже звучал неестественно, замогильно, с подвыванием и ржавым эхом.
– Ну, можно и так сказать, – допустил первый. А когда супруги в унисон застонали, стали трясти головами, успокоил: – Это шутка, дорогие Александр Яковлевич и Антонина Геннадьевна. Препарат вызывает легкий парализующий эффект, ненадолго, максимум на полчаса. При этом вам ничто не мешает думать и говорить, а также принимать верные и неверные решения.