– Отстраним? – повторил Зарип Казанский – Давайте определяться. Мы что, позволим ему откупиться? Нет, люди, так мы понятия не защитим. Так только «апельсины» поступают, которые коронуются за зелень, а я не из этой братии.
– Ты на что намекаешь, Зарип? – вскочил Саша Турок. – Не круто ли берешь? Мы все, во-первых, Варягу кое-чем обязаны. Как-никак он не первый год на общак работает. Во-вторых, надо его самого выслушать. И в-третьих, чтоб предлагать такие вещи, надо быть самому безгрешным.
– Ты на что намекаешь? – ощетинился Зарип. – Фильтруй базар!
– Отвечу, отвечу, – кивнул Турок. – Слыхали мы, как ты каспийскую икру в Америку продаешь! Это тебе удается – без нашего ведома? Это что, по понятиям?
– Это мои дела, – прорычал Зарип. – И деньги в моем кармане считать нечего – сколько ни заработал, все мои. И отстегиваю я в общак исправно!
– Не скажи, – возразил Турок, – не так все просто. Ты же деньги Варяга считаешь? И я так полагаю, что при твоих аппетитах тебе такой жирный кусман, как «Госснабвооружение», очень в жилу бы пришелся. Только учти: у Варяга мозгов хватает, чтоб таким хозяйством управлять, а вот насчет тебя – не знаю, не знаю…
Теперь настал черед Кайзеру в ярости вскочить с места, однако его опередил Варяг.
– Спасибо за защиту, Турок, – степенно поблагодарил он, – но мне и самому есть что сказать. Первое и самое главное: я хорошо помню, из какой среды вышел, с какими людьми прошел полжизни, кто меня учил уму-разуму… Ни от чего и ни от кого я отрекаться не собираюсь. Что бы я ни делал, я всегда помню о том, чем вам обязан, и о том, что эти долги надо отдавать.
В зале воцарилась мертвая тишина. Все воры сидели неподвижно, устремив на Варяга настороженные взгляды. А Владислав, помолчав и собравшись с мыслями, продолжал:
– Зарип прав в одном: у меня есть своя жизнь. Да, я теперь не могу сосредоточить все свои мысли только на воровских делах. Но в общак никогда не поступало столько денег, сколько при мне. Кто может сказать, что это не так? Но пускать в общак львиную долю доходов концерна, как предлагает Зарип, – это совершенно невозможно. Чтобы концерн нормально развивался, в него надо вкладывать деньги. Курицу, которая несет золотые яйца, не только нельзя резать – ее к тому же надо хорошо кормить.
– Слишком хорошо! – возразил Зарип. – Мы не идиоты, мы все понимаем. Ты просто решил, что «Госснабвооружение» – твоя вотчина, вот и накачиваешь его деньгами…
– И еще, – продолжал смотрящий России, будто не слыша слов Зарипа, – мое положение сейчас таково, что я несу ответственность не только перед вами. Как я уже сказал, я отвечаю за концерн. Я должен думать о деле…
– Ты что, издеваешься?! – крикнул Паша Сибирский. – О каком деле? Ты смотрящий России. И еще твое дело – общак!
– Я теперь не только смотрящий, Паша, а ты этого не хочешь понимать, – возразил Варяг. – Да и тебе рекомендую задуматься: а можно ли вообще быть только вором? Можно ли, например, не думать о судьбе России? Мне она, представь себе, небезразлична. А «Госснабвооружение» – часть России. Я и во власть лезу, и деньги даю на политику именно потому, что мне небезразлично, какой эта страна станет завтра.
– Да что ты нам тут морали читаешь! – рассвирепел Зарип. – Люди, по-моему, с Варягом все ясно: он сам сказал, что он – не только вор. Извини, так дело не пойдет. В нашем деле между двух стульев сидеть нельзя. Или ты вор, или ты никто для нас. Не нами так установлено, не нам и менять. И ты не хуже меня знал закон, но все же его нарушил, и за это тебе придется ответить.
– Что же ты со мной намерен делать? – с иронией осведомился Варяг.
– Решаю не я, решает сходняк, – ответил Зарип. – Но мое мнение такое: поскольку Варяг посягнул на самые основы нашей жизни и поскольку причинил нам ущерб, приговор может быть только один: пусть все вернет в общак, а иначе – смерть.
– Сперва пусть передаст дела, а потом вернет все, что присвоил, – вставил Витя Тульский.
– Н-да, – раздумчиво произнес Варяг, – видно, и впрямь горбатого только могила исправит. Одно могу вам сказать твердо: вы бы только выиграли от всего того, что я хочу сделать.
– Ты, Варяг, вроде бы по годам давно не мальчик и авторитетным вором считался, а не понял самого главного, – холодно произнес Дядя Толя. – Для воров главное – понятия. Все остальное по-нашему иначе называется. Можно было бы просто промыть тебе мозги – так сказать, по-семейному, если бы ты против воров ничего не успел совершить. А сейчас – уже поздно. Слишком много ты дел наворотил, нам с тобой еще долго придется разбираться. Ты уж не прогневайся.