– Да не знаю я его, не знаю! Говорю же: я тут случайно.
Рекс коротко, почти без замаха, ударил его под дых.
Гонец осекся, выпучил глаза и стал беспомощно хватать ртом воздух.
– Посадите его на табуретку, – распорядился Рекс. – Вот сюда, спиной к холодильнику. Дайте мне клещи – инструменты вон в том ящике… Слушай, ты, гнида, нам с тобой долго базарить некогда. Мы знаем, как у вас все происходит: тебе звонит человек и говорит, в каком месте Москвы и во сколько тебе надо забрать товар и отвезти сюда. Того, кто привозит товар и кладет его в тайник, ты не знаешь, но нам от тебя не это нужно. Нам нужно, чтобы ты рассказал нам про себя: где живешь, кого трахаешь, где живут твои родители и так далее. Короче, нам надо взять тебя под полный контроль, чтоб ты не вздумал с нами какой-нибудь фортель выкинуть. А потом мы тебя отпустим. Товар отдадим вот ему, как и было задумано, – кивнул Рекс на «фармацевта», – а ты поедешь домой и будешь ждать следующего звонка. Когда тебе позвонят, ты, как положено, поедешь за товаром, но перед этим позвонишь нам и сообщишь, куда и во сколько тебе велено приехать. Остальное уже наши проблемы. Ты понял?
Гонец молчал, тяжело дыша и судорожно постукивая пальцами по коленям.
– Ты еще думаешь? – ласково спросил Рекс. – Ну да, ты ведь еще плохо нас знаешь. Мы с тобой торговаться не будем, не надейся…
С этими словами Рекс схватил пленника за безымянный палец левой руки и, невзирая на сопротивление жертвы, захватил его в клещи. Раздался отчаянный вопль, гонец забился на табуретке, но на него навалились люди Рекса и удержали на месте. На лице Рекса появилась ухмылка.
– Ага, уже начал понимать, – заметил он. – Но еще до конца не понял. Если надо будет, мы тебя доведем до того, что ты захочешь умереть, но тебе не дадут, захочешь с ума сойти – и этого тебе не дадут тоже. Потеряешь сознание – ничего, мы тебя оживим, и все начнется по новой. Нам спешить некуда… Ну скажи, ты мне веришь?
Раздался глухой хруст и вслед за ним дикий вопль, тотчас перешедший в какое-то безобидное сипение, потому что жертва сорвала голос.
– Вот теперь, кажется, начал понимать, – с удовлетворением заметил Рекс, с лязгом кладя клещи на стол.
Гонец, весь дрожа, обессиленно привалился к дверце холодильника. Он осторожно поглаживал посиневший и распухавший на глазах палец. По его лицу текли слезы, смешиваясь с крупными каплями пота.
– Ну, хорош хныкать. Вставай и поехали, – поднимаясь, скомандовал Рекс.
– Куда? – простонал гонец.
– Ты мне ваньку не валяй, – разозлился Рекс. – К тебе домой – ты что, еще не врубился? Хочешь, чтобы я тебе и остальные пальцы раздавил?
В результате гонец, перевозивший героин по Москве, стал очередным звеном цепочки, взятым бригадой под контроль. Бригаде было известно, где живет он сам, его разведенная жена с ребенком, его мать. Надо сказать, что у наркоторговцев не было особого стимула для геройства, то есть для того, чтобы рассказать диспетчеру, который им звонил и сообщал о прибытии очередной партии, о том, что они работают уже под чужим контролем. Они не знали ни диспетчера, ни прочих своих товарищей по организации, и потому предательство для них было чем-то абстрактным, зато те кары, которые могли обрушить на них люди Коляна, выглядели вполне конкретно и весьма устрашающе. К тому же Рекс говорил им всем:
– Работайте как работали. Нам на хозяев ваших выйти надо и с ними договориться, а вы нам на хрен не нужны. Ну а когда мы с ними договоримся, вы будете работать по-прежнему, только мы вас будем прикрывать. Если есть товар, кто-то должен его продавать, правильно? А зачем новых людей искать, если вы уже есть? И никто вас не осудит за то, что вы нас вывели на поставщиков. А куда вам было деваться?
Деваться им было действительно некуда, потому и гонец, пойманный возле квартиры «фармацевта», не подвел и позвонил сразу после того, как ему сообщили по телефону, где он может забрать очередную партию героина. Бригада немедленно организовала наблюдение за этим местом – тихим двориком в районе Остоженки, примыкавшим к детскому садику. Ближе к ограде детсада дворик превращался скорее в пустырь, густо заросший бурьяном и одичавшими фруктовыми деревьями. Среди этой растительности там и сям попадались бревна и пустые ящики, на которых всегда могли расположиться любители неторопливого распития спиртных напитков. Они были там скрыты от нескромных взоров, зато сами могли просматривать подходы к зарослям и прятать спиртное при появлении милиции. По словам перевозчика, передача товара в этом месте происходила уже не раз – он просто обнаруживал возле валявшейся в бурьяне бетонной плиты невзрачный пластиковый пакет, а в нем другой пакет – с белым порошком. Когда гонец подбирал пакет и шел восвояси, он замечал по ту сторону огороженной территории детского садика фигуру другого гонца, следившего за тем, чтобы прием товара прошел нормально.
– Как он выглядит? – спросил Рекс.
– Да никак, обыкновенно, – пожал плечами гонец. – На таком расстоянии приметы не разглядишь.
Заблаговременно придя на место передачи товара, братва рассредоточилась вокруг, однако Рекс пришел к выводу, что полноценное наблюдение можно вести только с крыши или чердака старого восьмиэтажного дома, расположенного довольно далеко от пустыря. Боясь опоздать, бойцы бросились к нужному дому, с помощью фомки, поскольку церемониться было некогда, проникли на чердак и установили в слуховом окне американский телескоп с 40-кратным увеличением. В этот телескоп была видна даже мельчайшая деталь одежды невзрачного человека, в условленное время появившегося на пустыре. В руке человек держал пакет с таким рисунком, как было оговорено по телефону. Один из бойцов вызвал Рекса по рации, а второй, прильнув к окуляру телескопа, рассказывал о происходящем на пустыре, словно телевизионный диктор.