Заложник должен молчать

И вот, почти безвылазно находясь в ПВД, комбат маялся, как мается в клетке птичка, не в силах выпорхнуть из клетки. Иногда ему казалось, что единственный выход хоть сколько-нибудь разрядить копящуюся в душе скуку – это набить кому-нибудь морду или… напиться. Подумав, Шипунов выбрал выпивку. Сев на кровать, он достал из-под нее припасенную на всякий случай бутылку водки и позвонил Бабченко.

– Алло, – сонно отозвался тот.

Комбат усмехнулся про себя: «Ни хрена себе, уже дрыхнет», а вслух без обиняков предложил:

– Бери закуску и приходи. – И повесил трубку.

«Так, – уже слыша шаги идущего Бабченко, подумал подполковник, – задача минимум – напиться, а там, как кривая вывезет», – после чего посмотрел на свои увесистые кулаки и удовлетворенно хмыкнул. Жизнь начинала казаться не такой мрачной.

Старший прапорщик Ефимов

В итоге к окраине …ты мы вышли почти на час раньше отмеренного нам времени. Останавливаться и проводить какой-либо инструктаж смысла не было – в принципе все роли были уже распределены, так что мы без промедления расползлись по лесу. Расположились по двое – в центре Шадрин и я, на правом фланге, метрах в ста, – Бочаров и Тулин, левый фланг, на таком же расстоянии от центра, взяли на себя Онищенко и майор Гордеев. Расположились, замаскировались и принялись ждать.

Темнело. Оставшиеся до рассвета часы нам с Виталиком предстояло провести в поочередном бодрствовании. Но ночь должна была пройти спокойно, ведь если все сложится так, как говорил фээсбэшник, вражеский связник отправится к базе утром. Вот только верилось в успех «данного предприятия» с превеликим трудом. И вообще, все это задание казалось мне абсурдом, игрой непонятно кого и непонятно во что. Даже одно то, что селение тянулось без малого на полтора километра, вызывало сомнения в успехе задуманного, ибо откуда фээсбэшники могли знать, что связной начнет спуск именно здесь, от могильника? Почему он не войдет в лес сразу же у села? Всю ночь меня терзали подобные вопросы, даже в часы, когда я спал, мне казалось, что я продолжаю размышлять. Просыпаясь и сменяя на посту Шадрина, я вновь погружался в раздумья.

Глава 3. База

Старший сержант Шадрин

Шадрину всю ночь снился сон. Когда Виталика будили на фишку, он прерывался, но стоило ему смениться и только-только смежить веки, как сон начинался вновь, напоминая одно бесконечное многосерийное кино. «Телесериал» – сравнение, приходившее в голову старшего сержанта с началом «очередной серии», исчезало сразу же, будучи тут же погружено в бушующие волны действия. Сон был странным и действительно многосерийным…

– Товарищ старший сержант, – вытянулся перед лениво развалившимся на кровати Шадриным рядовой Куренков из роты связи. – Вас просит прийти командующий группировкой. Срочно.

– Подождет, – небрежно отмахивается Виталик и, протянув руку к стоявшему на столе пакетику с соком, в задумчивости добавляет: – Если торопится, то может прийти сюда, – и улыбается, будто знает, что, если действительно что-то важное, – тот никуда не денется. И точно, не проходит пяти минут, а Виталик специально засекает время на своих швейцарских часах, как генерал входит в палатку комендантского взвода.

– Товарищ старший сержант, но поимейте же совесть! – стыдит его командующий, но всерьез ругать остерегается. Да и кому захочется ссориться с дважды героем Российской Федерации? Меж тем Виталий поворачивается к генералу, и обе звезды на его груди становятся видны совершенно отчетливо.

– У вас ко мне есть просьба? – улыбаясь, говорит Виталик, и генерал поспешно кивает.

– Так точно, так точно, – подтверждает он, тем самым объясняя свое поведение. А лицо Виталика, довольного своей прозорливостью, освещается еще более широкой улыбкой.

– Ну и? – вопрошает он, и генерал начинает излагать свою просьбу. Но чем больше он излагает, тем больше старший сержант хмурится. Наконец он не выдерживает:

– Вы что там, все с ума посходили? – Шадрин яростно крутит пальцем у виска. – Предлагать мне такое… – он не находит слов, – такое… одним словом, такое предлагать мне?

– А что, а как, а где? Разве… и кто, кроме вас? – Генерал в панике, но и отступать ему тоже некуда, поручение, данное Самим… не выполнить нельзя.

– Ладно, чего уж там, – сменив гнев на милость, внезапно соглашается старший сержант и поднимается с кровати. Делать нечего, раз уж Сам просит его – старшего сержанта Шадрина – стать министром обороны, что ж, придется согласиться. Не обижать же Самого!