— Здесь я, здесь, в вашем городе, приехал в командировку.
— Подожди, — засуетился Павел, — ты где, в аэропорту, на вокзале? Я сейчас приеду.
— Не надо Паша, — меня встретили, и я уже устроился. Не беспокойся, увидимся обязательно. Я тебя найду сам. А теперь продолжай отдыхать. Благо сегодня воскресенье.
— Вить!.. — начал, было, Павел, но трубка ответила короткими гудками.
Приезд Лустенко очень взволновал Павла.
С Лустенко они вместе учились в Высшей школе КГБ. Были в одной учебной группе. После выпуска пути их разошлись. Павел был направлен на работу в Германию, А Лустенко, — в Таджикистан, на границу с Афганистаном.
Встретились они, спустя десяток лет, в Афганистане.
Павел был тогда заместителем начальника спецгруппы Кабульской резидентуры КГБ, а Лустенко, советником начальника отдела контрразведки зенитно-ракетной бригады 2 Армейского корпуса ДРА.
После Афганистана, Павел был направлен в этот южный город, где, почти сразу после распада СССР, ему было предложено уйти на пенсию. А Лустенко, был тогда направлен на Лубянку, в Центральный аппарат КГБ. Встречаться не встречались, но изредка перезванивались. И вот, спустя почти двадцать лет, должна произойти их неожиданная встреча.
Почти весь день Павел занимался уборкой квартиры, сходил в магазин, закупил продуктов и пару бутылок коньяка. Гость мог появиться в любое время. Незаметно наступил вечер. Ужинать не хотелось. Он достал из холодильника бутылку коньяка, плитку шоколада. Налил немного в стакан, выпил, бросил кусочек шоколада в рот и вышел на балкон.
Двор постепенно затихал и пустел. Быстро сгущались сумерки. Небо высветили звезды. Наступала ночь. Павел посмотрел на звезды, и усмехнулся: Нет, это были не те звезды, не афганские. Те были близкие, крупные, яркие. А эти звезды маленькие и далекие.
Он тяжело опустился на стул, закурил сигарету. Сделав пару затяжек, притушил и аккуратно положил окурок в стоявшую рядом со стулом пустую консервную баночку. Снова пробежал взглядом по звездам, закрыл глаза и погрузился в воспоминания…
На память пришла последняя встреча с Лустенко. Это было весной 1985 года в Кандагаре…
Вспомнил аэропорт, где его тогда встретил Лустенко. Аэропорт всегда поражал его своей оригинальной постройкой. Это строение из стекла и бетона, казалось, было собрано из бегущих по кругу арок, от которых, словно щупальца, осьминога, веером расходились посадочные терминалы. На одном из них лежали мешки с зерном пшеницы, — безвозмездный дар Советского Союза, уже давно канувшему в лету режиму принца Дауда. Война, переворот. Снова война, — а пшеница все лежит и лежит…
Виктор, тогда появился неожиданно. Вылинявшая на солнце афганская военная форма, на широком офицерском ремне, в потрепанной брезентовой кобуре «ТТ», и закрывающая половину обгоревшего на солнце лица рыжеватая с проседью борода. Все это делало его похожим на ковбоя из какого-то старого американского фильма. Не хватало лишь широкополой ковбойской шляпы.
Тепло поздоровались и, не тратя времени на разговоры, направились к открытому, видавшему виды уазику, который стоял на бетонной площадке, рядом с печально известным «черным тюльпаном».
Кто знает, было это простым совпадением, или нет, но когда Павел появлялся в Кандагарском аэропорту, «тюльпан» всегда находился на этой стоянке. И охранялся всегда одним и тем же, вечно полупьяным прапорщиком.
Павел познакомился с ним при довольно печальных обстоятельствах.
Вспоминая их, он невесело усмехнулся. Тогда он возвращался в Кабул. И, как всегда, когда куда-то спешишь, срабатывает пресловутый «закон подлости». Так случилось и в тот раз. Из-за серьезной поломки вылет АН-12, на котором он должен был возвращаться, откладывался на неопределенное время. Пришлось обежать несколько бортов, чтобы выяснить, какой из них в ближайшее время пойдет на Кабул. Таких было два. Оба Ан-26. Один советский, другой афганский. Павел выбрал советский, вылет которого был запланирован через час.
Встретил тогда Павла все тот же прапорщик, он же борттехник «тюльпана». Был он в хорошем подпитии, но держался и разговаривал с Павлом, вполне прилично. Окинув мутными усталыми глазами просителя, который в мятой и грязной афганской военной форме, заросший недельной щетиной, и болтавшимся на плече трофейным, спецназовским автоматом, был похож, черт знает на кого, попросил сигарету, закурил, и только потом, икнув в сторону, негромко сказал:
ebooksa