Прошел первый месяц плавания. Как-то вечером Обухов, по своему обыкновению, зашел к Белову и предложил попить кофейку. Кофе он всегда приносил с собой.
— Ты знаешь, у меня большие неприятности, — многозначительно заметил Обухов, допивая кофе с сингапурским молоком.
Кстати, морской агент[22] все продукты питания закупал в Сингапуре. Тогда было в диковинку, что молоко упаковывалось в бумажные стаканчики с трубочкой. Такого продукта в Союзе не было. На это самое молоко они часто с Обуховым играли в шахматы. У Обухова в холодильнике постоянно лежала коробка такого продукта. Как уж он его доставал, известно было только ему.
— У меня неприятности, — опять повторил Обухов.
Владимир молчал, понимая его прием: спровоцировать на откровенный разговор и ждать ответа. Люди болтливы, сами закончат мысль. Но Белова на такие уловки было не поймать. Не дождавшись реакции молодого лейтенанта, Обухов продолжал:
— У меня увели блокнот. Да ладно, что блокнот. Память тренированная. Я его за одну ночь восстановлю. Самое страшное, что я лишился всех агентурных денег. В валюте.
— Какой валюте? — удивленно спросил Владимир.
— В какой-какой, в американской, — с раздражением ответил тот.
Белов видел доллары лишь на пропагандистских плакатах под заголовком «Истинное лицо американского империализма». В наглядной агитации корабля такие стенды занимали самое видное место. Владимир еще по курсантским разговорам знал, что валютные менялы делают в Киеве состояния. Он даже во сне не мог представить, что через много лет будет держать в руках тысячи этих самых долларов.
— И сколько же денег у тебя пропало? — спросил он Обухова.
— Три тысячи, — ответил особист потерянным голосом.
Много это или мало, молодой лейтенант не представлял, но знал, что курс доллара к рублю составлял 95 копеек. Просчитав сумму, он определил потерю в три тысячи рублей.
— Да, сумма большая, — с удивлением ответил Владимир.
— На эти деньги можно и машину купить.
Сказанные Обуховым слова об агентурных деньгах отбили у Владимира охоту задавать вопросы. Разведка и все к ней относящееся — не его поле. Он знал, что эту тему лучше обходить стороной. Но не почувствовал угрозы, хотя от особистов можно было ожидать всякого. Обухов что-то от него хотел. Но что? Он еще не понимал.
— Ты обратись к замполиту, — подсказал Владимир, уводя от себя возможные просьбы Обухова.
— Не могу, — процедил Обухов.
— Почему? — искренне удивился Владимир.
— Нельзя. Этим я раскрою себя. Попаду в зависимость к замполиту. Не могу позволить, карьеру загубит, — страдая, как от зубной боли, процедил Обухов.
— Я-то чем могу помочь?
ebooksa