Волков проснулся без четверти семь, за пятнадцать минут до того, как сработал выставленный им «будильник» сотового. Через открытое окно, колыша занавеску, в комнату проникал свежий бодрящий утренний ветерок. Оттуда же, снаружи, доносились довольно громкие звуки какой-то восточной мелодии.
Он приподнял голову от подушки, прислушиваясь к этим протяжным, но ритмичным звукам. Прислушиваясь в первую очередь к звонкому энергичному голосу, напоминавшему призыв азанчи с минаретной башни правоверных к утренней молитве…
«Что это еще за восточный базар? – удивленно подумал он, пытаясь найти рациональное объяснение тому, что он слышит. – И что за протяжное пение муэдзинов по утрам в обычном пригородном санатории обычного российского города?..»
Санаторий «Родник», куда они приехали в начале первого ночи и где для них четверых были забронированы два небольших гостевых домика, расположен на юго-западной окраине города. Пожалуй, даже уже за окраиной; а именно в том месте, где в Красную впадает какой-то ее приток. Почти весь пансионат состоял из небольших домиков или коттеджей. Всего их здесь около полусотни. В большинстве своем это новенькие, поставленные лишь нынешней весной вместо старых типовых дощатых домиков, сложенные из янтарно-желтых ошкуренных одноразмерных бревен срубы с черепичными крышами и небольшими верандами или летними террасами под навесом. Каждый такой дом или коттедж разделен надвое перегородкой, оборудован раздельными туалетом и душем и имеет два отдельных входа.
Для четверых сотрудников окружного аппарата полпреда, командированных в этот населенный пункт для сбора информации о причинах обострения криминальной и межэтнической ситуации в Краснореченске (такова первичная задача), выделили пару таких коттеджей. Волков, надо сказать, не выбирал себе соседа. Когда они приехали в «Родник» – уже в начале первого ночи – и когда дежурный сотрудник отдал им ключи, выяснилось, что у них с Анохиной ключи от двух половин одного гостевого домика…
Чужестранная, с восточными мотивами мелодия, разбудившая его чуть раньше, чем он сам планировал проснуться, продолжала литься через открытое окно… Алексей отбросил простыню, под которой спал. Рывком поднялся из широкой, с толстым поролоновым матрасом кровати из сосны. Шлепая босиком по приятно холодящему ступни гладкому деревянному полу, подошел к единственному окну в той половине гостевого домика, которую он занял. Отвел рукой занавеску; открыл окно пошире, высунул голову наружу.
Ага… вот оно что. Никакие это не минареты, не «азанчи», не восточный базар, как было подумалось спросонья. Просто кто-то из гостей этого санатория с утра пораньше врубил музыку…
Волков быстро определился, где именно находится источник этого побеспокоившего его шума. Рядом с одним из коттеджей, ближняя стена которого казалась не желтовато-янтарной, а розовой из-за ложащихся на нее солнечных лучей, рядом с этим «срубом», расположенным чуть наискосок, метрах в сорока или пятидесяти, по другую сторону местной «улицы», стоял джип цвета «мокрый асфальт». Его передние дверцы открыты; вот оттуда и разносится на всю округу восточная мелодия. И звучит страстный звонкий молодой голос, возносящийся, казалось, к самим небесам и живо смахивающий временами на призыв муэдзина к правоверным оставить все дела и поспешить в мечеть на молитву.
«Ну вот какого хрена?! – выругался про себя Алексей. – Почему все вокруг должны слушать эти… завывания? Да еще и в такую рань?!»
Возле самой машины никого видно не было, но дверь коттеджа, возле которого она стояла – открыта настежь. Волков с неодобрительным видом покачал головой: те, кто оставили включенной на всю мощность магнитолу в машине, мягко говоря, не правы.
Он почистил зубы, умылся, побрился, наскоро обработал кожу гелем и лосьоном. Снаружи через открытое окно на фоне все той же чужеродной уху мелодии слышались чьи-то громкие голоса. Среди них он не без удивления распознал и знакомый женский голос.
Волков в темпе облачился в легкие светлые брюки, сунул ноги в открытые кожаные сандалии. Застегивая на ходу рубашку с коротким рукавом, вышел из своей половины коттеджа на свежий воздух и направился к беспокойным соседям.
Возле джипа стояли двое – чернявый южного типа парень лет двадцати пяти в спортивном костюме «Nike» и бейсболке без эмблемы и… Анохина. Она одета легко, в халатик; в руке пластиковый пакет; через сгиб руки переброшено полотенце. Парень скалит в дерзкой усмешке белые острые зубы. Глядя своими черными, как маслины, глазами на стоящую перед ними молодую женщину, он сказал, чуть растягивая гласные:
– Слу-ушай, ну и чи-иго так сердишься, да?! Такая ма-аладая, такая кра-асивая девушка… а такая сердитая, да. Па-аехали со мной кататься, а?
– Кончай тут понты кидать, джигит, – сердитым тоном произнесла Анохина (она стояла лицом к «джигиту» и спиной к их с Волковым гостевому домику). – А то ты у меня «прокатишься»… Потом сам будешь не рад!
– Повежливей, молодой человек, – сказал Волков, подойдя к ним. – Это ваша машина? Почему так громко включен звук?!
– Моя, да, – не глядя на него, продолжая скалить зубы в усмешке, сказал «джигит». – Иди давай дальше по сва-аим делам… У меня тут разга-авор с красавицей… а ты лишний.
Волков молча приблизился к нему. Парень, нахмурив брови, повернул все же к нему голову. Алексей резко толкнул его в плечо.
Парень, уже теряя равновесие, все же попытался отмахнуться левой рукой. Волков поймал запястье; отработанным до автоматизма движением вывернул руку. И в завершение уложил парня грудью и лицом на капот его же джипа – но даже не в полсилы, а слегка так приложил, чтоб без членовредительства.
– Не надо хамить незнакомым людям, – сказал он, удерживая, как казалось, без особых усилий, этого не такого уж субтильного парня в крайне неудобном для того положении. – Я понятно говорю?
ebooksa