– А теперь слышишь?
– Это Аллах гонит тучи и сотрясает свои владения, – спокойно сказал мулла, – поднимайся, сынок.
Не успело эхо взрывов, что уничтожили кишлак Хаск Сартор, улечься в далеких ущельях, как над головами воинов Мустафы-Шурави раздались выстрелы. С высоты горного хребта по ним открыл огонь не видимый из-за валунов и скал противник. Это был коварный «удар в спину». Взрывы накрывали тех, кто успел укрыться в складках местности среди скал. Автоматные пули беспощадно прошивали тех, кто припал к склону горы и еще минуту назад следил за американским вертолетом.
– Отходим в кишлак! – кричал Фаридун.
Туда во весь опор, припав к шеям коней, проскакали братья Кхандавар и Бахтавар. Над их головами свистели пули.
Отходить не получалось. Те, кто остались в живых, отползали, хоронясь за валунами. Не получалось и организовать ответный огонь.
– Это натовцы! – крикнул сверху, со своей позиции, Сабавун. – Солдаты в форме!
Только ему удалось произвести несколько точных выстрелов, а затем пришлось вжаться в ближайший каменный выступ – по снайперу открыли шквальный огонь.
– О всемогущий Аллах! Посади сегодня солнце раньше! Пускай землю окутает мрак! – взмолился Хайрулла.
Старик остался сидеть там, где и сидел, скрестив ноги, только схватился руками за свою зеленую чалму. В него никто не попал, словно по нему и вовсе не стреляли. Однако рядом со старцем опустил голову в колючие кусты Майранай – пуля вошла ему в затылок. Захрипел, схватившись за горло, Абдулхакк. Через минуту хрип оборвался, и долговязый горец замер.
Рахам Диль зигзагами побежал в сторону кишлака Селаб. Внезапно под ногой у него вырос ярко-желтый бутон взрыва, как будто воин наступил на мину. Это взорвалась граната, удачно выпущенная гранатометчиком – он правильно вычислил, куда двинется его жертва.
Со стороны кишлака Селаб в сторону гор начали вести ответный огонь. Это немного умерило пыл нападавших и фактически спасло жизнь многим воинам Мустафы-Шурави.
«Начали стрелять братья», – подумал Фаридун.
Огонь усиливался. Это могло означать, что к братьям присоединился еще кто-то.
«Наверное, ополченцы», – эта мысль обнадежила Фаридуна.
Бой явно затягивался. Преимущество, которое давал фактор неожиданности, нападавшие уже исчерпали. Хотя положение воинов Мустафы-Шурави все еще оставалось чрезвычайно опасным.
Солнце уже скрылось за гору, и розовые лучи освещали только пик минарета. Вдруг сквозь звуки выстрелов отчетливо послышался азан – призыв правоверных к молитве.
Это Ходжа Ахмад на балконе минарета шепнул Торджану, что солнце село. Мулла видел, что в долине идет бой, и Аллах мог его остановить. Но молиться во время заката солнца – великий грех, и Ходжа Ахмад с нетерпением ждал, когда угаснет последний зеленоватый луч.
– Начинай, сын, – сказал мулла.
Торджан уже взялся руками за мочки своих ушей, набрал в грудь воздух, но немного замешкался. Ведь даже будучи слепым, он и сам прекрасно знал, когда садится солнце. За несколько лет ежедневного исполнения азана он уже научился кожей век чувствовать прохладу тени горы, за которой полностью скрывалось солнце. Мулла ненароком поторопился, и юноша его поправил.
ebooksa