– Я не только отнимал, но и спасал жизни других, – твердо возразил Лавров. – А уж если я и отнял чью-то жизнь, то только для того, чтобы потом не были отняты тысячи и миллионы человеческих жизней. Я тебе не верю! Ты врешь!
– Тебе некуда деваться, – с равнодушием робота возразила тень, не явив в голосе ни злобы, ни угрозы, ни недовольства. – Ты все равно придешь сюда… – разрастаясь до самых туч, проскрежетала тень, ставшая необъятной и будто всемогущей.
На какое-то мгновение Андрею показалось, что она смогла придать мрачный оттенок даже цветущему саду и сияющей над ним небесной синеве. Но только всего лишь на мгновение. Почти тут же откуда-то донеслись хорошо знакомые звуки темир-комуза. Тень съежилась и стала удаляться куда-то далеко-далеко, вместе со всем своим гнетущим, мрачным миром. Теперь все небо было чистым, и сверху лился ясный солнечный свет.
Теперь сама дорога вела прямо к саду. Обрадованный тем, как все здорово обернулось и теперь на его пути нет никаких препятствий, Андрей решил сразу шагнуть в сад, однако его остановил уже другой голос:
– Тебе сюда нельзя, потому что ты еще жив!
Лавров с удивлением вдруг увидел перед собой того самого деда-костоправа из селения Джурд. Старик по-восточному сидел на траве под яблоней и, держа в руке темир-комуз, с непонятной улыбкой смотрел на него.
– Я жив… А ты?
– А я уже умер, – спокойно, как о чем-то совершенно малозначащем, сообщил старик. – Но ты не бойся, солдата, раненного в голову, я успел спасти. Он будет жить.
– Но почему же ты умер? – испытав в душе непонятную горечь, спросил Андрей.
– Мой срок был уже близок. И когда за тем юношей пришла смерть, я попросил, чтобы вместо него она забрала меня, – все так же спокойно пояснил старик.
– Но почему мы с тобой встретились? Ведь говорят, что люди из разных народов и вер там… то есть здесь, встретиться не могут.
– Много они знают, все те, кто это говорит!.. – тихо рассмеялся старый костоправ. – Творец для всех един, так же как для всех едины добро и свет, как, увы, точно так же едины зло и тьма, с которыми ты только что столкнулся. Иди, сынок, возвращайся назад. Тебя там ждут!
…Открыв глаза, все еще полный фантасмагорических впечатлений от только что увиденного, то ли в болезненном бреду, то ли и в самом деле побывав там, куда живым доступа нет, Лавров молча смотрел в никуда. Он лежал на спине в каком-то просторном помещении с белым высоким потолком. Неожиданно совсем рядом раздались чьи-то голоса:
– Смотрите! Он пришел в себя!
Андрей с трудом повернул голову и увидел спешащих к нему двух девушек в белых халатах. Откуда-то сбоку подошел пожилой мужчина в зеленом операционном костюме и шапочке.
– Та-а-а-к… – внимательно оглядев Лаврова, протянул он. – Значит, уже пришел в себя. Отлично! Смотри-ка, три дня отвалялся в коме… Ну, что ж, все у нас идет по плану. Завтра еще денек в интенсивной терапии, потом – в общее отделение. Организм молодой, крепкий, долго в больных залежаться не даст. Ну а пока – общие процедуры. Приступайте! – приказал он двум росленьким медсестрам.
– Где я? – с трудом двигая губами, спросил Лавров.
– В центральном госпитале Бишкека, – удаляясь, сообщил доктор.
На следующий день, когда Андрей чувствовал себя уже более-менее удовлетворительно, к нему приехали Роднин и Аскарбаев с Токтогуловым.
– …Идем на поправку? – после приветствий резюмировал Роднин, глядя на него. – Как самочувствие, герой?