Песня волка

Следов было два, как и раненых. Они разделились и двигались на юго-восток параллельно, но по одиночке. Эти люди понимали, что попали в ловушку, и что шансов у них практически нет. А по одиночке можно хоть как-то попытаться спрятаться.

Дэйн высматривал следы крови: на листе, на дереве, где один из них навалился на ствол в поисках поддержки. С этого самого места и разделялись следы, и перед охотником встала проблема выбора: за кем идти?

Выбрать опираясь на рассуждения, было невозможно — все зависело от случайности. Уайя оставил мысль о том, чтобы успеть на встречу с вертолетом. Он должен был выследить, загнать и убить Гоана, не важно, сколько на это потребуется времени и куда заведет его охота. Заметив сломанную ветку, Дэйн принял это за знамение и решил повернуть в этом направлении.

Ночь была ярко освещена. Дэйн надеялся на то, что Доновану с его джонками удастся спуститься вниз по реке, но недооценивать Вьетконг не стоило: в нем служили быстрореагирующие и хитрые ребята, и, следовательно, они должны будут устроить засаду. Опыт подсказывал ему, что будет именно так..

Он выкинул эти мысли из головы. Он шел по следу.

Тут и там он видел согнутую ветку, след в ново-образовавшейся после прошедшего дождя грязи. Обнаружив следующий кровавый отпечаток, Дэйн продолжил легкое скольжение вперед, зная, что во всем мире найдется всего несколько человек, способных на то, что он делал сейчас.

За час до рассвета он набрел на широкую кровавую полосу. Рана его противника увеличивалась, и, по-видимому, это затрудняло ему путь. С наступлением утренних сумерек Дэйну следовало увеличить осторожность продвижения вперед. Смотря по тому, где они сейчас находились, Гоан — или же его товарищ — должен был либо спрятаться и переждать дневную часть суток, либо сделать рывок вперед, рассчитывая на то, что его смогут подобрать дружественные военные части. Это была характерная черта войны в дельте: здесь не было четко проведенных границ и, идя по прямой, вы могли несколько раз оказываться то в дружественной зоне, то в зоне противника. Именно поэтому большинство фермеров-крестьян и рыбаков старались не выказывать никому особенного расположения, оставаясь при этом со всеми в дружеских отношениях. Но в Сайгоне этого не понимали и требовали от крестьян абсолютной преданности. Абсолютной преданностью считалось то, что одному из членов вашей семьи всегда могли ради поучительного урока выпустить кишки. Но Дэйн не мог обвинять крестьян в том, что они стараются угодить и тем, и этим.

Первые лучи солнца застали Дэйна в густом подлеске. Он размышлял: двигаться дальше или переждать день. Потом решил двигаться вперед.

Устье дельты поднималось вверх. Ему показалось, что откуда-то доносятся какие-то звуки, и он удвоил осторожность. В подлеске слышалось огромное множество звуков, естественных звуков: ветер, заставляющий похлопывать огромные листья, ветви деревьев, трущиеся друг о друга, тяжелые, спелые, валящиеся на землю и разбивающиеся от собственной спелости фрукты, — и он слушал каждый звук в отдельности, стараясь идентифицировать его. И при этом продолжал двигаться.

Через час после рассвета он отыскал свою мишень, привлеченный неестественностью раздававшихся впереди и справа звуков и каким-то непонятным пятном. Дэйн прополз немного вперед, затем остановился и, немного высунувшись из травы, огляделся. Вьетконговец свалился лицом вниз. Дэйн увидел, как тяжело дышит человек. Тело его вздымалось в такт каждому вздоху. Дэйн выпрямился и, подойдя к мужчине, перевернул его на спину. Во время этой процедуры он услышал, как человек издал тихий стон и прекратил дышать.

Но это был не Гоан.

Дэйн быстро обыскал труп, найдя пачку писем и внушительный сверток пиастров. Он положил и то, и другое в карман и поднялся. Следовало срочно принять решение.

Дэйн отпил воды сначала немножко, затем сделав более продолжительный глоток, и спрятал флягу обратно. Можно было просто двинуться вперед и идти до тех пор, пока не доберешься до какой-нибудь союзной базы, и уже оттуда отправиться к себе в лагерь. Или же вернуться назад и отыскать Гоана.

Дэйн знал, что выберет второе. Именно Гоан был его единственной и главной целью. Он снова вытащил флягу и полил себе воду на голову и лицо. Затем надел берет и посмотрел на путь, которым дошел до этого места. Придется вернуться к тому месту, возле дерева, где разошлись два пути, и начать все сначала. Это даст Гоану преимущество в несколько часов. Но вьетконговец ранен. Вполне возможно, что он где-нибудь залег и высматривает, не охотится ли кто-нибудь за ним. И к этому времени, он, видимо, уверенный, что за ним никто не идет, производит много шума и старается проломиться сквозь чащобу на юго-восток.

Уайя поправил берет и двинулся в обратном направлении, ступая легко и уверенно, не тревожа ни листок, ни ветку. Таким образом он мог идти многие часы.

Около полудня он остановился, чтобы попить.

Ближе к вечеру он обнаружил дерево, от которого расходились следы, и, стараясь быть как можно более осторожным, двинулся вокруг него широким полукругом. Дэйн знал, что снова находится рядом с вьетконговской территорией, и не хотел наткнуться на какой-нибудь случайный патруль, или что-нибудь в этом роде. Правда, самые опасные часы суток наступали с заходом солнца, и все-таки он не рисковал понапрасну.

Через некоторое время он отыскал то, что хотел: несколько крошечных капелек крови на широком, похожем на опахало листе. Отметив мысленно это место, Дэйн расширил круг поисков и снова пошел в разведку. Найдя второе кровавое пятно, он понял направление движения и углубился в кустарник. Начал давать себя знать голод, и Дэйн с радостью приветствовал это ощущение, от которого он становился словно бы легче, умнее и внимательнее. Он нашел третье пятно, а рядом с ним — сломанную ветку, а рядом с ней — очередной отпечаток ноги. Походило на то, что Гоан сильно ранен, а следовательно, двигался очень неосторожно. Наверное, он искал хоть какую-нибудь санитарную помощь, но возвращаться в штаб боялся, думая, что его могли захватить.

К ночи Уайя понял, что приближается к цели назначения, и замедлил шаг. Ему вовсе не хотелось угодить в ловушку, расставленную пусть даже и раненым. Он по-прежнему находил следы и выслеживал Гоана так, как выслеживал бы раненого оленя.

И по той же причине.