– Нет. Нам нужен русский врач, которого подставили, закрыли в тюрьму, которому послезавтра должны вынести приговор и в четверг казнить.
– Но при чем здесь я?
– Чтобы освободить Владимирова, нам необходимо попасть в тюрьму.
– Вы с ума сошли? Это невозможно.
Седов усмехнулся:
– Ну почему же? С твоей помощью вполне возможно.
На физиономии бывшего майора образовалось крайнее изумление.
– С моей помощью? Но каким образом? Я не имею никакого отношения к секретной тюрьме.
– Ну, не такая уж она и секретная, раз мы знаем о ней.
– Вы русские?
– Какая разница?
– Повторяю, я не имею никакого отношения к тюрьме.
– К самой тюрьме нет, а вот к ее начальнику, такому же преступнику, как и сам, имеешь. Разве вы не встречаетесь на территории секретного объекта по вторникам каждой недели? После того, как насладишься ласками Захиры?
– Откуда вам все это известно?
– Нам еще больше известно, господин Харузи. Но достаточно прелюдий… Я предлагаю тебе выбор. Либо ты завтра проводишь меня и моего друга в дом Муамара Наджима, либо я убиваю тебя. Здесь и сейчас.
Харузи пришел в себя и сумел оценить, что попал в серьезный переплет. Эти неизвестные, обладающие, похоже, полной информацией о его делах с Наджимом, шутить не намерены. Они внушали угрозу. Но и помогать им – значит, подставить себя под пулю палача повстанцев. Он лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации и не находил его.
– Так ты поможешь нам?
Седов достал пистолет «ПСС», приведя его к бою.
– Или мне из этой бесшумной игрушки, заклеив твой поганый рот, начать всаживать в тебя пули? Сначала в ноги, это больно, сам знаешь, потом в яйца, а потом в живот, прямо в солнечное сплетение. Это еще больнее.
– Но меня все равно расстреляют, узнав, что я помогал похищению Владимирова. И пытать будут не менее изощренно, чем вы.