– Добавь, дорогой, в разнообразном сексе.
– Понятно! Убери руку.
– Ты восстановился и, по-моему, что-то обещал мне.
– Конечно, дорогая.
– О! – воскликнула проститутка. – Ты назвал меня дорогой! Это хороший признак. Надеюсь, ты не отдашь меня дикарям? Ведь старший афганец подарил меня тебе?
– Ляг на спину и шире раздвинь ноги, дорогая, разговор продолжим позже!
Бретон впился в плоть Клодель, и она закричала.
Ночь пролетела быстро. На рассвете Элиза уснула безмятежным сном ребенка. Бретон, прикурив сигарету, смотрел на нее. В принципе она не дала ему чего-то такого, что он раньше не испытывал. Но ему было хорошо с этой развратной, пропустившей через себя сотни мужчин, шлюхой. А вот почему она понравилась ему, Бретон ответить не мог. Странно, но ему казалось, что он давно живет с Элизой, хотя провел с ней первую ночь. Он погладил ее спину, она поежилась и повернулась на бок. Бретон погладил ее ягодицы. Девочка хорошая. Да и не нужна ему другая. Жениться он не собирался, раз не женился в сорок лет, заводить детей тем более. Бретон терпеть не мог детей. Особенно маленьких, доставали своим криком. Ну, а как секс-машина Элиза более чем подходила ему. Он принял решение оставить Клодель при себе, тем самым по сути сохранив ей жизнь.
В 7 часов Бретон поднялся, прошел в душевую, побрился, принял душ. Проснулась и Клодель:
– Ты уходишь, дорогой?
– Да, у меня дела.
– А что будет со мной?
В ее глазах читался страх. Сейчас она больше походила на нагадившую девочку, ожидавшую наказания родителей, нежели на прожженную проститутку.
– Боишься, что я откажусь от тебя?
– Да. Ведь тогда хозяин продаст меня какому-нибудь дикарю или, еще хуже, Али. А это… это, Эл, смерть. Мучительная смерть.
– Но ты же сама говорила, что любишь, когда тебе доставляют боль?
– Боль, но не мучения. Долгие и нестерпимые.
Бретон подошел, присел на край постели, положив руку на ногу женщины:
– Ты понравилась мне. Но где гарантия, что за спасение ты когда-нибудь не ответишь черной неблагодарностью? Предательством?
Элиза схватила руку Бретона: