– Не пойму, почему бадыге дали такое название? «Вампир», ничего получше придумать не могли?
– Хозяин, видно, с юмором, – усмехнулся Грачев. – Вампир что делает? Кровь высасывает, а кафе бабки из клиентов.
– Да, юморной мужик.
На входе Шинкевича и Грачева встретили два охранника.
– Пардон, господа, – сказал один из них, преграждая дорогу, – мы обязаны проверить вас.
– Документы предъявить? – спросил Грачев.
– Документы ваши нам не нужны. В кафе запрещено проносить оружие, в том числе и газовое, электрошокеры, ножи, свое спиртное, ну и, естественно, наркоту.
– Все это можно приобрести внутри? – взглянул на охранника Шинкевич.
– Вы хотите, чтобы мы не пустили вас. Так это тоже запросто.
– Шуток не понимаешь? – улыбнулся Грачев.
– Я сюда поставлен не шутки шутить.
– Ладно, ладно, – вышел вперед Шинкевич, – положено проверять, проверяйте, ничего из названного вами у нас с собой нет.
Охрана проверила сканером офицеров, расступилась:
– Милости просим в «Вампир»!
– Это звучит как милости просим в ад.
– Скорее в рай, господа.
Основной зал довольно большого кафе, с полукабинами вдоль стен, длинной стойкой бара, танцплощадкой и балконом над кабинами, встретил Шинкевича и Грачева оглушительной клубной музыкой и полумраком, пробивающимися лучами цветных прожекторов, меняющих направление и частоту включения в такт музыке. Посреди танцевальной площадки в самых неестественных позах, что больше являлось эффектом светомузыки, дергались молодые парни и девушки. За стойкой бара не было ни одной свободной тумбы. А вот за тумбой, вокруг освещенных однотонным мощным светильником были хорошо видны девочки в откровенно открытых одеждах, чулках, туфлях на высоких каблуках, таких же красивых, как и развратных, бросавшие откровенные взгляды на мужчин.
– Ну и грохот, – проговорил на ухо Шинкевичу Грачев, – оглохнуть, к чертям, можно. На полигоне во время стрельбы из гранатометов тише.
– Сравнил, там простор, здесь замкнутое пространство, зато гляди, за стойкой какие шлюшки?! Ягодки.
– Это они сейчас ягодки, а с утра посмотришь – и за голову схватишься, как я мог с такой страшилой в постель лечь.