Антон повернулся и увидел патрульных полицейских сержантов. Один поигрывал дубинкой, явно в поисках, к кому бы придраться.
– Видите девушку с парнем? – кивнул Антон головой. – Она за него замуж собирается, а не за меня. Любовь!
– Ну и лопух, – хмыкнул один из сержантов.
– Наверное, – согласился Антон и побрел к остановке.
Утро следующего дня выдалось пасмурным и ветреным. То и дело принимался моросить осенний дождь, ветер хлестал брызгами в лицо, мел по асфальту тяжелую грязную листву. Лужи возле метро были жирными от нанесенной ногами грязи и быстро превращались в мерзкую жижу. Пассажиры норовили перепрыгнуть неприятное место перед дверями станции, но поток людей давил в спину и давил. Большинство шлепало ботинками и сапогами, не разбирая дороги.
Антон на удачу постоял минут пятнадцать возле кассы на Посадской, но Моню так и не увидел. Решив, что так он совсем замерзнет в выстуженном вестибюле, Антон двинулся через турникет к эскалатору. Придется поманеврировать немного в низко натянутой шапочке, но вероятнее всего найти Моню можно все же на месте его встречи на Театральной. Микрофон был давно приготовлен и зажат в правой руке.
И когда Антона задвинули с платформы в вагон поезда и придавили со всех сторон спинами и боками, он вдруг увидел Моню. Карманник стоял сгорбившись, прижатый плечом к стенке возле двери. Антон усмехнулся и повернулся к Моне боком, насколько позволяли тела других пассажиров. Кажется, можно начинать писать диссертацию на тему «Везение в оперативной работе полицейского». Казалось бы, дело просто случая, простое стечение обстоятельств, а ведь как иногда удачно получается. А если вспомнить, то станет ясно, что и не иногда, а довольно часто. Я везучий человек?
Вот и раскрытие темы! Везучих людей не бывает, бывают люди предусмотрительные, бывают люди, которые много работают, терпеливые люди, люди, которые делают все тщательно и основательно. Вот тогда и приходит везение как награда за упорный труд.
Антон в толпе постепенно сместился так, чтобы оказаться прямо за спиной Мони. И на Театральной, когда распахнулись двери, они вывалились оба вместе с десятками других пассажиров и оказались в двух потоках, хлынувших к двум противоположным эскалаторам. Правда, Антон успел чуть шлепнуть Моню сзади по воротнику рукой.
Около трех часов ничего интересного не происходило. Моня и Гарри почти не разговаривали, наверное, выбирали жертву и находились врозь. Потом последовали несколько довольных быстрых фраз и смешков. Наверное, у них что-то получилось. Антон ругнулся, но вовремя остановил себя. Помешать он мог, но этим все равно никого бы не спас от кражи у него кошелька. Поможет он, когда поймает рыбку посерьезнее, тогда можно будет и с этими покончить. А сейчас…
Моня и Гарри, видимо, сбросив бумажник в урну и поделив деньги, расстались. Антон, постепенно продвигаясь в сторону дома Мони, еще с час слышал уличный шум. Потом ему пришлось послушать семейные дрязги. Мамаша у карманника была не подарок. Хотя и так понятно, что сынки-преступники чаще всего получаются в неблагополучных семьях. У Мони (который оказался в семье Мишей) мать была алкоголичкой. Они немного поругались, потом мамаша, видимо, нашла спрятанную бутылку, опохмелилась и легла спать.
Моня некоторое время молчал. Антон не сразу сообразил, что куртка осталась в прихожей, а парень мог быть и на кухне и в комнате. Лишь бы он другую куртку не надел перед выходом на улицу. Потом Антон услышал, как Моня заорал на мать, чтобы отвалила от него, потому что он хочет спать. Спустя несколько минут и на несколько часов фоном стал звук работающего где-то в недрах квартиры телевизора.
Антон мотался по улице, сидел в кафе, стараясь не удаляться от дома Мони больше, чем на пару кварталов. Часам к шести Моня ожил. Он опять поругался с матерью, собрался поесть, но психанул и, схватив куртку, как Антон понял по звукам, выскочил из квартиры на лестничную площадку. Это тоже было понятно по звуку страшно грохнувшей двери, матерщине и топоту ног по ступеням.
Юля пришла в себя оттого, что в лицо светило солнце. Оно не было ярким и теплым, как летом. Скорее унылым, слабеньким и ненадежным, как огонек спички на ветру. Оно светило в окно, пытаясь разогнать наползающие на него мелкие тучки, но они все равно наползали. За солнышко было обидно, его было жалко, и Юля заплакала.
Девушка повернулась на постели, закрылась по самый затылок в теплое ватное одеяло и только тут поняла, что она больше не в подполе, не в темноте, а в комнате. Не очень большая комната, но все равно это не подполье. И постель чистая, и окно. Правда, с решеткой. И плечо немного болело, как от укола.
Юля спустила ноги на пол и нашарила там свои тапочки-балетки. Голова сразу закружилась, в ушах зазвенело и к горлу подступила тошнота. Наверное, это из-за сна, который ей снился так долго. А может, и не сон, а наваждение. Может, ее заколдовали? А теперь ее спасет…
Девочка тут же вспомнила прыщавое лицо парня, тело еще ощущало его противные прикосновения. Как следы грязи! Юле опять стало страшно, она уже не могла думать о прекрасном принце, который ее спасет и вызволит из заточения. Принц тоже мужчина, у него тоже руки. Юля скорчилась на постели, подтянула ноги.
Единственный мужчина, о котором без страха и брезгливости можно было думать, это о Вене. Да и какой он мужчина, он же братик, он же родной. Он почти как папа. Веня, Веня! Где же ты, куда ты подевался, как мне плохо, как мне страшно. Венечка, единственный человек на земле, который любит Юлю, заботится о ней. Он никогда ее не бросит. Вот он скоро приедет и заберет ее домой.
Дверь открылась так неожиданно, что девушка не успела юркнуть под одеяло и накрыться им с головой. В комнату вошла женщина со строгим грубым лицом. От нее даже куревом пахнуло, как показалось Юле. Днем в светлой комнате залезать под одеяло бесполезно. Там все равно страшно. Поэтому девушка сползла на пол и залезла под кровать.
– Ну, чего ты, чего? – хрипловатым голосом сказала женщина. – Вылезай. Я тебе поесть принесла. Чумная!