Майк лихо остановил мотоцикл у самой ограды — так, что визг тормозов и камешки из-под колес. Принял у меня шлем и махнул рукой, прощаясь. Я посмотрела, как он мчится по узкой старой улице, поднимая тучи пыли, и пошла в музей. Он размещался в старинном каменном особнячке: двухэтажном, на восемь окон, выкрашенном в нежно-изумрудный цвет. Даже полы в особнячке не менялись со времени постройки здания: доски были метровой ширины и под ногами не скрипели. Сейчас такие мало где увидишь… На входных дверях висел большой рекламный плакат. Он гласил, что двадцать первого июня, в день летнего солнцестояния и одновременно полного солнечного затмения, состоится открытие юбилейной выставки одного из великих сыновей этого города — художника Порфирия Бесчастного. Выставка называлась «Затмение». Вот это некстати — слишком велико будет внимание к полотнам Бесчастного в эти дни… Но думаю, с одной-то картиной проблем не будет. Мы же не собираемся вывозить всю экспозицию!
Я прошла мимо закрытого окошечка кассы. В зале никого не было, только у входа дремала старушка-вахтерша, прозрачная и хрупкая, как мотылек. А где же Ольга Николаевна?..
— Добрый день, а где… все? — спросила я, не придумав ничего лучше.
Старушка приоткрыла блеклые глазки:
— Все ушли на внешний объект. Если надо, так подождите. А для посещения мы уже закрыты.
Но мне ждать не хотелось. Я спросила, как найти этот самый внешний объект.
— Идите до конца улицы, еще дома три, — проскрипела вахтерша. — Лабиринт-то и увидите… Не бойтесь, мимо не пройдете.
Я миновала ограду музея и сразу поняла, в какую сторону идти. Невдалеке, за домами, виднелось открытое пространство вроде пустыря, за которым смутно темнел лес. Я прошла по узкому тротуару мимо поникших от зноя берез и старинных, вросших по окна в землю домиков. Однако еще издали мне послышались крики, рокот моторов, какой-то лязг. Там, в конце улицы, творилось что-то неладное. Да что же это может быть?
Я миновала последний домик и остановилась. Передо мной лежал большой пустырь, поросший низкой, желтоватой от жары травой. Вдоль жилых домов вилась грунтовая дорога. Через пустырь тянулась хорошо утоптанная тропинка, которая почему-то прижималась к его левому краю. Я пригляделась и поняла почему: посередине пустыря дремлющей змеей раскинулся каменный лабиринт. Возле него рычала двигателями строительная техника: желтый экскаватор с поднятым ковшом, бульдозер, пара самосвалов. Все они выстроились полукругом, словно хищники, загоняющие добычу. Двигатели извергали клубы сизого вонючего дыма. Перед экскаватором беспокойно двигалась маленькая группка людей. Они махали руками и что-то кричали. Экскаватор, видимо, не выдержав напряженного противостояния, дал по газам и дернулся вперед. Люди побежали. Только один человек, совершенно седой и хрупкий на вид, остался. Он раскинул руки, словно собирался остановить собственным телом тяжелую машину. Экскаватор снова дернулся и заглох в каком-то полуметре от человека. Я бросилась на помощь, даже не подумав, стоит ли это делать.
Когда я добежала до места битвы, напряжение уже спало. Техника разворачивалась и покидала пустырь. Только молодой, очень загорелый и очень раздраженный экскаваторщик оставался рядом со своей машиной Он звонил по мобильному телефону. Видимо, начальству.
— Говорю, не пускают! Я что, давить их должен? — тут он сделал паузу, видимо, выслушивая ответный мат. А потом заорал: — Да увольняй, мне! Лучше уволиться, чем в тюрьме сидеть! А?.. Вот сама, садись и копай!
Дальше он выразился так заковыристо, что можно было не сомневаться — начальница бросила трубку. Экскаваторщик с досадой сунул телефон в карман рабочих штанов, без лишних слов залез в кабину и уехал. Нам на прощанье остался только едкий запах дизельных выхлопов и развороченный колесами дерн.
Самый храбрый из защитников лабиринта оказался старичком с редкой бородкой. Он был одет в мятый полотняный костюм, а на кончике носа чудом удерживались очки в тонкой оправе. Вылитый Старик Хоттабыч из старого фильма… Боевой пыл, однако, в нем горел на зависть молодым.
— Вы видели?! — спросил он меня, подпрыгивая от возбуждения, когда я подошла узнать, не нужна ли помощь. — Я им ни пяди не отдам! Они уже не в первый раз пытаются силой прорваться!
— А зачем? Кто они? — спросила я. Из лесочка к нам подтягивались остальные протестующие. Они выглядели смущенными: разбежались по кустам, тогда как их пожилому предводителю удалось успешно отразить атаку.
— Бизнесмены, — ответил старик презрительно. — Подавай им участок земли, чтобы что-то там построить. Мебельный цех или еще что-то, я не помню. А на участке — памятник архитектуры и раскопки. Каково, а?
Он встопорщился, как рассерженный воробей.
— Когда они в первый раз приехали, мы уж думали — все, конец объекту. Но отстояли… И потом куда только не писали: и в архитектурное управление в область, и в Министерство культуры, и в прокуратуру… Везде обещают помочь, только долго что-то, — старик недобро усмехнулся. — В суд подали. А эти… Не дожидаясь суда, нападают, так в себе уверены. Представляете, пишут нам, что во время строительства ни лабиринт, ни раскопки не пострадают. Это прямо на стройплощадке-то, как же… Но мы им не сдадимся!
Подчиненные закивали — да, конечно, не сдадимся. Похоже, им еще долго придется реабилитироваться после бегства в кусты… Я осмотрелась внимательнее: пустырь, конечно, был велик и вполне годился в качестве уже расчищенной строительной площадки. Хотя для чего биться именно за эту поляну, мне было непонятно. Неужели других мест для строительства не найти? Со стороны леса пустырь все еще был огорожен остатками очень старого деревянного забора. От времени он потемнел, некоторые секции отсутствовали, некоторые — валялись среди травы. Лес с одной стороны показался мне более редким, пронизанным солнечными лучами, и, приглядевшись, я увидела между деревьев заржавленные оградки и памятники. Старое кладбище… От него должно было бы веять покоем и умиротворением, но меня внезапно мороз продрал по позвоночнику. Здесь ощущалось напряжение, словно я стояла на краю пропасти. Это место манило и пугало одновременно. На самой поляне, почти полностью заросшие низкой травой, лежали кольца древнего лабиринта. Чуть дальше — закрытая досками и огороженная заборчиком яма старого раскопа. Там, все еще под землей, дремало древнее городище, на котором современные бизнесмены и собирались строить свои мебельные цеха.
— Спасибо за поддержку, — старый директор энергично пожал мне руку. — Я рад, что простые люди не остаются равнодушными к бедам нашего музея. Спасибо!
ebooksa