— Женщинам доверяют многое, — ответил Сева, — особенно в кровати. А Игорь Сергеевич подтаял, сидит идиот идиотом.
— А казался приличным человеком, — заметил Вечер.
— Они свое приличие как костюм надевают, когда из дома выходят. Они им деньги зарабатывают.
На другой день Вечер с Севой ездили к администрации зала, где проходил бой, и даже в спорткомитет, затем встретились с несколькими дельцами от спорта — никто ничего про китайца не знал. Это был странный человек, или, как выразился Сева, нездешний. Триумф, почести и хождение павлином по рингу под восторженный рев толпы — ничего такого ему не было нужно. Сразу после боя он получил свои деньги, вышел под дождь, и этот дождь словно навсегда смыл его с картины бытия, так, как будто он был нарисованный.
Потом они были у китайцев. Те тоже ничего не знали. Выходя на улицу, они встретили беременную китаянку с двумя детьми.
— Ты заметил? — сказал по этому поводу Сева. — Уже четвертая.
— В смысле? — не понял Вечер.
— Уже четвертая с двумя детьми, а третий в утробе, и это за пятнадцать минут. Ты пройди по Москве и, даю гарантию, за весь день не встретишь ни одной русской с таким выводком. Если так пойдет, то лет через сто в городе каждый третий будет китаец.
Когда они остановились перекусить возле «Макдоналдса», на город уже опускались сумерки.
Сева откусил кусок чизбургера, с отвращением посмотрел на него и бросил обратно в тарелку.
— Хлеба с майонезом я и дома наемся, — сказал он, принимаясь за картошку фри. — Второй раз в жизни захожу в это проклятое заведение. Только потому, что очень есть хочется. И последний.
Через пять минут они выходили на улицу. Столкнувшись в дверях с хорошенькой молодой девушкой, Сева сказал ей:
— Девушка, поберегли бы вы свою внешность и не ходили бы сюда.
Девчонка с легкой вопросительной улыбкой уставилась на него.
— Да вы посмотрите на них, — Сева обвел руками посетителей. — Вы видите здесь хоть одно привлекательное лицо? Они все молоды, прыщавы, тупы и бесформенны, как будто мы с вами находимся где-нибудь на Уолл-стрит, в одной из американских обжорок. А все потому, что они годами, извините за выражение, жрут здесь.
Когда вышли на улицу, Сева обернулся вслед девушке, вздохнул и произнес:
— Какое лицо! — Потом, чуть помедлив, спросил: — Ксения не звонила?
Вечер промолчал.
Сева закурил сигарету и, глядя, как по проспекту рвется вперед, в сгущающуюся темноту поток машин, произнес:
— Знаешь, в этом деле с китайцем что-то нечисто. Здесь за версту воняет какой-то тайной, и даже мистикой. Я это шкурой чувствую. Не может быть, чтобы никто ничего о нем не знал. Ведь откуда-то этот китаец взялся. Он что, из другой реальности?
ebooksa