Свинцовая совесть

– И Валентин – тоже ничего?.. Нет, я, конечно, не должен лезть в твои дела. Но все-таки интересно, врывается к тебе какой-то мужик, ставит тебя к стенке… Может, он твой бывший муж, а я ничего не знаю.

– Моего бывшего мужа зовут Роман. А это Валентин… Да, у нас были отношения, но все уже позади… Мы расстались, но он не хочет этого понять… А ты что, правда не умеешь драться? – спросила она для того, чтобы сменить тему.

– Ну, пару раз вполсилы смогу ударить. А там не знаю, могут включиться рефлексы. Я не думаю, что твоему Валентину хватит навыков против них… Он что, культуризмом занимается?

– Да. Говорит, что хочет быть в форме…

– Похвальное желание. Только форму ему все равно набили.

– Значит, заслужил, – без сочувствия, даже с каким-то злорадством, сказала Ольга.

– А чем он занимается?

– Адвокат он.

– И часто ему… э-э, форму бьют?

– Да нет, не очень. Мы с ним год встречались, за все время впервые… Я не хочу о нем говорить… Я хочу говорить о нас… Это правда, что мы собираемся пожениться?

– А разве нет?

– Хорошо, что да… Поверь, я буду верной женой. И никаких Валентинов в ней больше не будет.

Ольга поднялась с постели, поцеловала Глеба в щеку и отправилась на кухню. Все правильно, лирика – лирикой, а ужин по распорядку.

Глава 5

Одна тапочка лежала на лестничной площадке, другая – в прихожей, на смятой дорожке, рядом с оторванной пуговицей. Дверь нараспашку, на кухне от сквозняка надувается тюлевая занавеска на окне, на плите в кастрюльке варятся макароны. Ольги нигде нет.

Глеб озадаченно поскреб затылок. Ничего себе за хлебушком сходил! Всего двадцать минут его не было, и вдруг такое. Не могла Ольга уйти из дома, не выключив плиту. Да и сумочка ее висит на месте, туфли тоже там. К тому же тапочки сброшены не просто так, и пуговица от халата оторвалась не сама по себе. Коврик опять же смят. Кто-то схватил Ольгу, она пыталась вырваться, но сил у нее не хватило. Пуговица оторвалась, с ноги слетела правая тапочка, а когда ее вытащили на лестничную площадку, она потеряла и левую.

Глеб бросился вниз, к скамейке, где обычно сидели словоохотливые и любопытные старушки, но, как назло, никого там не было. Погода сегодня не очень, прохладно, ветер, дождик накрапывает, потому по домам бабульки сидят. Парень с длинными волосами домой торопится, гитара у него зачехленная на плече. Этот видеть ничего не мог, потому что далеко он был отсюда в момент похищения. А ведь похитили Ольгу. Значит, надо звонить в милицию.

Наряд патрульно-постовой службы прибыл минут через двадцать. К этому времени Глеб уже успел поговорить с женщиной, что жила на первом этаже в одном подъезде с Ольгой.

Пузатый, в годах старший лейтенант с высокомерным скучающим лицом неторопливо вышел из машины, поправил кобуру, съехавшую к самому копчику. Наверняка он мечтал о банке пива, тараньке и кресле перед экраном телевизора, а о службе думал меньше всего, а тут какой-то жалкий обыватель со своими проблемами, и надо делать над собой усилие, чтобы расшевелить в себе хотя бы одну извилину. Вслед за ним из «уазика» выбрался длинный – как оглобля – сержант с автоматом на плече. Этот с любопытством и живо глянул по сторонам, как будто желая обнаружить преступников. При этом автомат свалился с плеча, и ему пришлось присесть, чтобы поймать его у самой земли. Нескладный он, неловкий.

Глеб уверенно шагнул к машине, старший лейтенант пытливо глянул на него.