Террорист в погонах

22
18
20
22
24
26
28
30

Зрение к нему вернулось только через полминуты. Коготь-старший увидел над собой звезды, Млечный Путь и перекрестился. Окончательно придя в себя, главный крышующий хлопковых контрабандистов понял, что он и его кореша встретились ни с «хе-хе десантурой», как с ухмылочкой говорил Коробанов, а с настоящим профессиональным десантником, конечно же, подготовленным к бою намного лучше, чем его головорезы. Коготь-старший встал и, крадучись за деревьями, начал отходить к лесной дороге.

– Всем назад! – крикнул он как можно громче, чтобы все его кореши услышали, и что есть духу помчался к своей машине.

«Нечего здесь ловить», – родил он на бегу очень правильную мысль.

* * *

Коробанов гладил своего красавца по дверцам, бамперу, по крыльям, красивым дугам безопасности. Все формы внедорожника просто ложились на сердце хлопковому контрабандисту. Он мечтал когда-нибудь отойти от дел, не видеть этих бесконечных пыльных тюков и рвануть на джипе по горам, лесам, пустыням. А может, даже проехать всю Россию – от Владивостока до Мурманска…

Внедорожник был закрыт, но Коробанов был человеком предусмотрительным. Он взял с собой запасной ключ. Вернее, он у него висел на золотой цепи на груди. Словно по действию волшебной палочки, блестящий стильный ключик открывал и «оживлял» мертвый, хоть и великолепно организованный в пространстве металл. Коробанов привычно уселся за руль, любовно погладил его кожаную обтяжку.

Только теперь контрабандист обратил внимание на пробитое пулей боковое стекло.

– Бедняжка, тебя ранили… Ничего, я тебя вылечу.

Коробанов включил зажигание, мотор мелодично заурчал. Совершено не глядя на приборы, контрабандист врубил первую передачу, зажег фары, вдавил педаль газа, и машина взлетела над мхом, над травой, подминала под себя кусты, ломала лежащие на земле сухие ветки деревьев…

Коробанов развернул автомобиль, поехал к лесной дороге. И до его слуха справа донесся треск автомата. Там шла серьезная перестрелка. Контрабандист инстинктивно повернул налево и помчался по лесной дороге в глубь чащи. Услышав выстрелы, он забеспокоился не о себе, о своей «субарушке», чтоб только ее не подстрелили.

* * *

А перестрелка, которую услышал Коробанов, происходила между майором Воскобойниковым и Совой. Из всех «охотников за человеческими головами», кто бросился за Дмитрием Васильевичем в погоню, только этот браток не растерялся и пока не подставился… Наверное, у Ивана Савельева, по кличке Сова, на самом деле были более приспособленные глаза, чтобы видеть в темноте, чем у корефанов Огурца и Рыжего. Майор Воскобойников не был очень уж физически сильным, но всегда старался держать себя в неплохой форме. Он был поджарым, достаточно плечистым, недаром террористы снимали его в своих пропагандистских клипах, – пузатый, неповоротливый, с заплывшей жиром рожей командир «Русской Патриотической Армии» выглядел бы комично. И ролики в «ютубе» били рекорды…

Рыжий и Огурец сильно отстали, их мучила одышка, и вскоре они вообще пропали в темноте, а Сова настойчиво преследовал майора Воскобойникова, при любой возможности стрелял, то на бегу, то с руки, то с колена. Но «дичь» ускользала. И наконец, когда Дмитрий Васильевич в очередной раз пересек открытое место и скрылся в густом низкорослом ельнике, Сова пустил пулю не в темную фигуру беглеца, а на шаг впереди его. Услышал тихий стон и звук падающего на хвою тела.

– Есть! – воскликнул Сова. – Эй, Огурец, твою мать, Рыжий! Я попал.

Но никто ему не ответил.

– Ага, пока еще не в зенку… – проговорил он, растягивая слова, – сейчас-сейчас будет в глаз.

Выставив вперед автомат, он осторожно пошел туда, где упал майор Воскобойников.

Сова подкрался, раздвинул стволом автомата ветки елочки, годившейся на детский новогодний утренник, улыбнулся.

Майору Воскобойникову пуля прошила бедро, и при падении он подвернул вторую ногу. Его автомат отлетел в сторону, и чтобы достать оружие, нужно было проползти три-четыре метра.

И он, превозмогая боль, пополз. Но вдруг увидел перед собой носок острого ботинка.

Дмитрий Васильевич поднял взгляд на стоящего перед ним братка.

– А вот и мы, – расплылся в страшной улыбке Сова, – а вот и твой глазик, – с наигранным добродушием проговорил он.