Офицер охранения подошел к Седову, представился. Российский майор и полковник
Бутафар пожали ему руку.
В отличие от командира расчета Адели обратился сразу к Седову:
– Господин майор, отделение охранения готово к выполнению любого вашего приказа.
– Это, лейтенант, радует. Сколько человек у вас постоянно несут службу?
– Двое.
– Порядок несения службы?
– В светлое время суток на вышках, которые находятся в углах периметра ограждения, в темное – в окопах южного и западного направлений.
– Почему именно южного и западного?
– С юга к позиции подходит лес, с запада – дорога от Дишмана. С севера, как вы заметили, расположен скалистый перевал, с востока – каньон.
– Вы считаете, что север и восток контролировать не следует?
– Я прекрасно понимаю, что хорошие диверсанты в состоянии спуститься с перевала и подняться по склонам каньона. Но это касается только диверсионных групп, обладающих особой горной подготовкой, появление которых здесь маловероятно. Все же мы не сбрасываем со счетов возможность противника атаковать объект с севера и востока. С южного поста хорошо просматривается и восточное направление, включая вертолетную площадку и каньон с узким проходом в южный лесной массив. С западного поста часовой имеет возможность контролировать склон перевала. Тем более что на перевале и в каньоне установлены лазерные сети. Вы понимаете, о чем я.
– Приборы обнаружения противника. Пересечение луча лазера вызывает подрыв сигнального заряда.
– Так точно.
– Вы тоже обучались в России, лейтенант?
Командир отделения охранения улыбнулся и уточнил:
– Это насчет владения русским языком?
– Да.
– Нет. Я обучался у себя на родине. Просто в военном училище русский язык нам преподавал российский специалист.
– Понятно. Значит, блиндаж. Это меняет дело.