По ком воют сирены

22
18
20
22
24
26
28
30

— Не говори гоп…

— Почему, Витя? Гоп, гоп, гоп…

— Смирнов, как всегда, оказался прав.

— На то он и начальник. — Карпов повернулся к участковому: — Ну, что служивый, давай пулей в свою деревню.

— За пленкой?

— Сообразительный. Тащи какие‑нибудь целлофановые пакеты. Будем наш клад упаковывать.

— Сейчас! Я мигом! — Лейтенант сорвался с места и рысью направился в сторону поселка.

— Что думаешь, Витя?

— Если нам повезет, — Серегин отложил биту, протер сорванной листвой руки и достал мобильник, — то за двое суток, которые отпустил нам на расследование полковник, мы справимся.

— Если пальцы в картотеке числятся, справимся быстрее.

— Все может быть. Алло. Сигизмунд Альбертович? — заговорил в трубку капитан. — Здравствуйте. Угадали. Да, я. Задержитесь на часик. Вы уже дома? Очень надо. Да, срочно. Подъедете на работу? Пожалуйста. С нас как обычно. Все будет звенеть и булькать. Конечно. Спасибо. Часа через полтора. До встречи.

— Опять коньяк? — Никита положил биту на землю. — Я разорюсь на этих магарычах.

— А ты как думал? — пряча телефон в карман, вопросом на вопрос ответил капитан. — Времени посмотри сколько. Полдевятого. Сигизмунд Альбертович уже поужинал в кругу семьи и отдыхает. Нормальные люди все уже дома телевизор смотрят.

— То ж нормальные, — вздохнул Никита. — Когда мне кто‑нибудь принесет бутылку? Хотя бы водки, не коньяка?

— Когда заслужишь.

— Ну вот, так всегда. Чем это я, интересно, не заслуживаю? — Никита достал сигарету и закурил. — К слову, о времени и ужине. Ты сказал полдевятого. А мы сегодня ели что‑нибудь, вообще?

— По–моему, нет.

— По–моему, тоже. Надо бы перекусить.

— Не хлебом единым…

— И хлебом, кстати, тоже. Равно как и сыром, и колбасой, и помидорчиками, и огурчиками, и яичками…