— Не говори гоп…
— Почему, Витя? Гоп, гоп, гоп…
— Смирнов, как всегда, оказался прав.
— На то он и начальник. — Карпов повернулся к участковому: — Ну, что служивый, давай пулей в свою деревню.
— За пленкой?
— Сообразительный. Тащи какие‑нибудь целлофановые пакеты. Будем наш клад упаковывать.
— Сейчас! Я мигом! — Лейтенант сорвался с места и рысью направился в сторону поселка.
— Что думаешь, Витя?
— Если нам повезет, — Серегин отложил биту, протер сорванной листвой руки и достал мобильник, — то за двое суток, которые отпустил нам на расследование полковник, мы справимся.
— Если пальцы в картотеке числятся, справимся быстрее.
— Все может быть. Алло. Сигизмунд Альбертович? — заговорил в трубку капитан. — Здравствуйте. Угадали. Да, я. Задержитесь на часик. Вы уже дома? Очень надо. Да, срочно. Подъедете на работу? Пожалуйста. С нас как обычно. Все будет звенеть и булькать. Конечно. Спасибо. Часа через полтора. До встречи.
— Опять коньяк? — Никита положил биту на землю. — Я разорюсь на этих магарычах.
— А ты как думал? — пряча телефон в карман, вопросом на вопрос ответил капитан. — Времени посмотри сколько. Полдевятого. Сигизмунд Альбертович уже поужинал в кругу семьи и отдыхает. Нормальные люди все уже дома телевизор смотрят.
— То ж нормальные, — вздохнул Никита. — Когда мне кто‑нибудь принесет бутылку? Хотя бы водки, не коньяка?
— Когда заслужишь.
— Ну вот, так всегда. Чем это я, интересно, не заслуживаю? — Никита достал сигарету и закурил. — К слову, о времени и ужине. Ты сказал полдевятого. А мы сегодня ели что‑нибудь, вообще?
— По–моему, нет.
— По–моему, тоже. Надо бы перекусить.
— Не хлебом единым…
— И хлебом, кстати, тоже. Равно как и сыром, и колбасой, и помидорчиками, и огурчиками, и яичками…