Игра втемную

Охотник хмыкнул, лизнул большой палец правой руки и пристроил приклад винтовки к плечу. В лунном свете, все было видно, практически, как днем. Машина приближалась к повороту и через мгновение, могла исчезнуть из поля зрения. Раздался выстрел. Лопнула передняя правая шина. Завизжали тормоза, джип повело в сторону обрыва. Грохот груды камней сопроводил падение громоздкого внедорожника с пятнадцатиметровой высоты в бурлящий поток… Все было кончено.

В поселок они вернулись под утро. Заехали в дом Звягина. Женьку уже увезли в больницу. Шурик собрал свои вещи.

— Спасибо, дядя Вася, за помощь, — он пожал крепкую руку старого охотника, — Век не забуду. Остался бы здесь еще, но сам понимаешь — нельзя. Уходить мне надо. Не хочу на вас беду навлекать. Не оставляйте Женьку и о супруге его побеспокойтесь, чтобы родила нормально. Жив останусь — обязательно к вам приеду. Не поминайте лихом.

— И ты, Сашка, будь здоров. Я хоть по церквям не хожу, но помолюсь за тебя. Хороший ты парень, да вот судьба у тебя лихая. Но ты — сильный. Справишься. Иди с Богом.

Шурик, не оглядываясь, пошел к разъезду, где можно было подсесть на лесовоз. Дядя Вася перекрестил его в спину и долго смотрел вслед, не заметив слезинку, скатившуюся на небритую щеку.

Глава 17

«Бархатный сезон» подходил к концу, но движение в обе стороны, по крутому серпантину, ведущему в чудный приморский городок, по-прежнему, оставалось плотным. Груженая мороженым мясом фура, на которой ехал Шурик, двигалась утомительно медленно, «короткими перебежками», постоянно останавливаясь в «пробках», которые, порой, достигали нескольких сотен метров. На обочинах, где позволяла возможность, стояли грузовики и легковушки с поднятыми капотами, из-под которых валили клубы пара. Перегрев двигателя на этой трассе был самой основной проблемой.

Водила, угрюмый, но добродушный Степаныч, подобрал попутчика прошлым вечером. Накормил, напоил. Дал выспаться в своей «люльке». Шурик предлагал Степанычу подменить его, но тот, любовно поглаживая «баранку», отказался: «Помнишь, как в том фильме про Дерсу Узала: лошадь, трубку и жену — не отдам никому. Так и я. Только вместо лошади — моя „ласточка“. Хоть и старая, но надежная». Действительно, машина шла ровно, без сбоев. Мотор работал, как швейцарские часы, напрягаясь только на затяжных подъемах.

— А ты отдохнуть решил или по делу какому? — Степаныча не столько интересовал ответ, сколько сам процесс разговора.

— Знакомая здесь живет. Давно не виделись. Вот и решил навестить. Благо времени свободного — навалом.

— Безработный, что ли?

— Я бы сказал: в поиске лучшей доли.

— А что умеешь делать?

— Не знаю. Наверное, все, только не пробовал. Говорят, у меня руки «золотые».

— Так давай, я с нашим механиком, в автоколонне поговорю. Поработаешь, поначалу, учеником слесаря. Пойдет дело — сам мастером станешь. Работа денежная. Это я тебе, как специалист говорю.

— Спасибо. Я подумаю.

Серпантин закончился. Впереди показался первый городской пост ГАИ.

— Ну, что, тебе куда дальше?

— Я здесь сойду, Степаныч. Приехал. Сейчас, напрямик, в гору, к дачному поселку. Еще раз спасибо тебе за все. Может, еще увидимся.

— Ты адрес-то нашей автоколонны не потеряй. Авось пригодится. Я все равно с механиком переговорю. Вдруг, ты придешь, а я в рейсе буду. Ладно, бывай.