Пепел победы

— Почему? — спросил Ефимов, уже догадываясь о том, какой будет ответ.

— Антенна… — Примаков запнулся.

— Сломана, — подсказал прапорщик.

— Да.

— Когда? — Можно было бы еще спросить, кто, чтобы знать, кого убивать, но что толку?

— На спуске…

— И вы до сих пор мозги нам парили?

— Да вы бы ругаться стали. Боялись…

— Понятно. А теперь не боитесь?

— Теперь надо, чтобы вы знали и не рассчитывали… — радист не договорил.

— А я и не рассчитывал, — садясь на камень, глухо буркнул Ефимов, в душе которого не было даже злости. — Но если вы там внизу не отыщете способ связаться с нашими — убью!

— Ясно. — Сергею послышалось, или на самом деле в этом слове, сказанном Примаковым, проявился радостный оттенок?

Думает, что прощен? Зря.

– Все радиостанции на приеме, – скомандовал Ефимов, искренне надеясь, что хоть на открытой местности они будут давать устойчивую связь. – Разобрались с гарнитурой? Тишина, значит, так оно и есть. Микрофон в ухо, начинаем движение. Я первый, остальные боевым порядком, дистанция минимальная. Пошли.

Пока Сашка полз за бетонными бордюрами, его практически не было видно. Теперь же, оказавшись в пяти метрах от трансформатора, он замер, набираясь решимости к предстоящим действиям. Чтобы отключить свет, требовалось встать. Несколько секунд или даже минут придется торчать во весь рост. Эти мгновения могут решить многое.

«Самое смешное, заметь кто из боевиков Зудова, обрати на него пристальное внимание, разберись, что к чему, или хотя бы засомневайся, подними шум, и на этом попытка освободить заложников для спецназовцев Кострыкина закончится, — рассуждал прапорщик Ефимов, лежа среди камней и наблюдая за Сашкой, находившимся более чем в ста метрах от него. — Не самоубийцы же мы на самом-то деле?! Придется отходить. Шестнадцать против семидесяти — круто даже для спецов. В темноте едва ли нас станут преследовать, а значит, скорее всего, разведчики, если повезет, останутся живы. А что касается заложников… не судьба. Кто посмеет обвинить нас в трусости? Разве что герои, всю жизнь просидевшие около войны? Только у таких типов и хватит на это наглости. Да черт с ними! А совесть? Что совесть? Мы же попытались, не получилось…»

Сергей лежал на холодной земле и в своих рассуждениях не мог определиться, что пожелать Сашке. А Зудов наконец-то решился и встал. Ствол за спиной, армейская кепка надвинута на лоб, поверх разгрузки черная спортивная куртка, содранная с пленного, на ногах старые кроссовки, воняющие гнилью, брюки свои. Кто на расстоянии сможет отличить цвет камуфляжа? Кепка, кстати, на голове тоже его, Сашкина, собственная. Горбясь и слегка прихрамывая, Зудов дошагал до трансформатора, по-хозяйски открыл дверцы.

Когда свет погас, стало ясно: пути назад нет.

«За мной!» — мысленно приказал Ефимов, скользящей тенью огибая распахнутые ворота контрольно-пропускного пункта.

Как ни странно, сердце билось совершенно ровно. Видимо, оно уже устало работать в стахановском режиме.