А Тач, как Баллыева звали в батальоне спецназа, вошел в кабинет, хитро улыбаясь. За ним появился и Дурды, спросивший:
– Ты нигде не засветился?
– Нет, Дурды! Все прошло чисто! Я ожидал худшего. Но мой человек сработал отменно. И главное – сразу. Машина, числящаяся на учете в Дашогузе, «жигуль» пятой модели, принадлежащий уже покойному почтенному старцу, стоит у парикмахерской на Текинском рынке. В багажнике моего «Форда» два «Вала» с четырьмя двадцатипатронными магазинами.
Запрелов удивился:
– Откуда на черном рынке Туркмении оружие российского спецназа?
– Ты лучше, Илюша, спроси, какого оружия нет на этой барахолке? Торговля им – бизнес доходный. Не сравнить с наркотой, конечно, но вполне прибыльный.
Каррыев спросил:
– А ты уверен, Тачмурад, в человеке, что сработал на тебя? Он не побежит в НКБ?
– Вот как раз там его уже давно желают увидеть. Он как-то раз прокололся. Я взял его в Меджере. Но отпустил. Пожалел семью. Большая она у него, одних детей – шесть мальчиков и семь девочек. Куда им без отца? И как этот отец легально может прокормить свою семью? Никак! Только работая на мафию, на таких, как Тарантул. Вот и выходит, что мой человек пахал на власть, которая и является этой самой мафией!
Хозяин дома пригрозил брату пальцем:
– Ты кончай такие разговоры, Тачмурад. Не забывай, кем служишь!
– А мне противно, Дурды, служить на этих новоявленных вождей, баев, шахов! Да и не служу я, а пресмыкаюсь. Вот в Афгане, да, служил! А здесь – нет! И поэтому еще год как-нибудь продержусь, отмолю грехи невольные и буду виноградником своим заниматься, не выходя за пределы дома и выбросив телевизор.
– А детей я буду воспитывать?
– В Россию отправлю! Сначала на учебу, а потом пусть остаются там. Пока здесь не прекратится беспредел.
Дурды ударил ладонью по крышке стола:
– Все! Закончили базар! Вернемся к теме. Или сначала пообедаем?
Решили пообедать.
В кабинет вернулись без десяти пять.
Сели за стол.
Каррыев спросил: