Спасибо, Дэн. Вы посидите, вам сейчас нельзя за руль. Я, с вашего позволения, воспользуюсь?
О, Йури! Конечно! Езжайте! Катайтесь! Только в мусульманском квартале поберегитесь. Могут камнем бросить, поцарапать. Мальчишки такие вредные! Учтите, Йури!
Колчин учтет.
Сорок минут — и он в Иерусалиме.
А вот и Старый город. Здесь особенно не разъездишься — лабиринт улочек-переулочков средневекового типа.
Машину проще оставить на стоянке. Как вошел в Старый город через Сионские ворота, так сразу и стоянка — на площади Тиферет Иерушалаим. И на той же площади — комплекс «Четырех синагог».
Талифа куми. Встань и ходи. И глазей. Впитывай культуру.
В самом-то деле, не за тем же Колчин в Иерусалим приехал, чтобы рыскать в новостройках по адресам, любезно предоставленным учеником Андрюшей Зубаревым, — на окраине святого города, а то и вообще в Бейт Хашмонаи, среди «караванов».
Тук-тук!
Кто там?
Сто грамм.
Пурим, знаете ли. Хорошего Мардохея от злого Амана не отличить.
…Раз уж он в святом городе, то хоть посмотрит, встанет и походит. Глядишь, и замутненность осядет. Замутненность от грусти. А грусть от бабы. И вот уже три месяца хожу замутненный. Аккурат со второй половины декабря прошлого года.
Где тут у вас храм Гроба Господня?! Колчин существует помимо христианства, христианство существует помимо Колчина. Однако быть и не увидеть?
Ну, увидел. Последняя, четырнадцатая станция — «Кувуклия». Маленькая купольная часовня с двумя приделами — придел Ангела и собственно гробница. Два на полтора метра. Лампады, мраморное надгробие.
В общем, посмотрел. Особого благоговения или там просветления — не так чтобы… Но некоторым образом отметился.