Сергей выкарабкался из ямы. Его качало из стороны в сторону. Он не мог прийти в себя от шока.
Лежащий на земле Тюнич издавал кошмарные хрипы, он был еще жив. Кровь пульсировала из перебитой артерии.
Вика бросила пистолет в яму, взяла его за ноги и стащила в могилу.
– Он же еще жив! – пролепетал заплетающимся языком Кречинский.
– Вот и хорошо. У него оудет несколько минут подумать над своими ошибками, пока черти за ним не придут.
Вика взяла лопату, и начала засыпать полумертвое тело замлей.
Сергей поднял с земли второй пистолет и сунул его за пояс.
– Зачем он тебе?
– Хватит с меня экспериментов. Может, ты еще где-нибудь заготовила ловушку. Чем я лучше его?
– Тем, что я тебя люблю, а его ненавижу. Он мне был нужен, потому что контролировал ментов и все следствие. Теперь дело закрыто. С сегодняшнего дня он в отпуске, и его не скоро хватятся. – Вика сровняла землю. – Хватит таращиться на меня. Тащи дерн. Надо заметать следы как следует. Очнись, тетеря!
Рубленые квадраты дерна легли на сырую землю, и лес стал естественным, как и был до появления здесь человека с лопатой.
– А теперь поехали дальше, носильщик. Проку с тебя, как с козла молока.
Чемодан вновь закрыли и положили на заднее сиденье машины. Лопату бросили в багажник. Малина развернулась и поехала к шоссе.
– Почему ты мне ни о чем не говорила? Значит, Тюнич специально подстроил наше знакомство и все это время руководил тобой? – поражался Сергей.
– Он так думал. Но жизнь намного разнообразней и богаче планов, нарисованных на бумажке. Ты прав, поначалу я была на его стороне, и план мы составляли вместе, но кто знал, что я полюблю тебя? По-настоящему, впервые в жизни. Этого счастья Бог не давал мне двадцать семь лет, и я не верила в существование любви. Но она пришла, откуда я ее не ждала. Пришла, и все тут. И я уже ничего не могла с собой сделать. Но не только любовь повлияла на окончательное решение. Я беременна и жду ребенка. Моего кровного и настоящего.
Того, кто будет жить счастливее нас. Я хочу, чтобы у него был отец. Настоящий родной отец.
– Погоди, но у тебя же есть сын. Роман.
– Он меня ненавидит. Так воспитал его Дмитрий. Ты помнишь хоть один случай, когда я поехала бы на дачу навестить ребенка? Нет. И не старайся. Меня туда не допускают. Его воспитывает нянька, чужая женщина. Дмитрий при ребенке называл меня стервой и не иначе. Вряд ли Ромка помнит мое имя. Стерва, сука, других обращений ко мне он и не слышал. Его убедили, что я страшная и отвратительная злыдня. Когда он со мной в доме и нет Мити, мальчик запирается на ключ в своей комнате. Он меня боится. А я хочу, чтобы мой сын меня любил. Теперь я рожу по-настоящему.
– Как это понять?
– Неважно. Не придирайся к словам. Самое страшное позади. Теперь нам осталось преодолеть несколько небольших преград, и наша мечта превратится в реальность.