– Отлично. Я тоже в столицу рву. Нам обоим повезло. У меня уже нос о рулевое колесо стукался. Со сном очень трудно бороться, секунда – и ты в кювете. Во избежание аварии предлагаю чесать языками. Часов в семь утра прибудем на место.
– А тебя что в дорогу толкнуло в такую погоду?
– Работа. Нужно вовремя сдать материал в редакцию, пока не опередили. В Тольятти одного крупного мафиози от автобизнеса сегодня утром замочили. Точнее – вчера. Пятый за неделю. Война в городе идет почище, чем в Чечне. Никто ничего сделать не может. Половина ментов на стороне криминала работает, вторую половину отстреливают, как ворон, а в Москве делают вид, будто ничего не происходит. Вылавливают одну мелюзгу мелкими партиями, а самые крутые продолжают стричь купоны. Ты сам-то не из Тольятти?
– Из Самары, но в курсе событий.
… – Вот что меня поражает. Разборки есть разборки. Там поле боя. Стрелку назначили, и давай стрелять. Кто-то выжил, а кто-то на кладбище отправился. Дело случая. Но главарей на разборках не бывает. Их убирают киллеры-профессионалы. Самый интересный для меня материал.
– Чем же?
– Мне проще взять интервью у вора в законе, авторитета, теневого бизнесмена, даже коррумпированного от кончиков ногтей до макушки высокого чиновника или областного начальника. Но убийцу-профессионала я не встречал. Мне приходилось бывать и в колониях, и в СИЗО, но там их нет. Раскрываемость заказных убийств, можно сказать, на нуле, если в деле замешаны профессионалы. А если к ним подбираются, то не менты, а заказчики, либо мстители, получившие наводку. Так или иначе, но до скамьи подсудимых никто из них не доходит. И как с такими связаться, ума не приложу.
– Вряд ли ты получишь от них сенсационный материал, Жека. Одичалые озлобленные люди, не имеющие за душой ни жалости, ни сострадания, ни души. Либо одержимые фанатики, либо очень обиженные на весь свет подонки.
– Я хочу понять их психологию.
– Их? Нет, не получится. Любой убийца – индивидуум. Нельзя их сваливать в одну кучу. Я знаю одного из таких.
– Правда?
Метлицкий жадным взглядом посмотрел на соседа.
– Расскажи мне о нем, Мик. Век буду благодарен. Заполни пустоты в моей теории о безумствах каменных стрелков.
– Я служил с ним в Афгане. Имени я его называть не буду, он еще жив, как мне известно. Допустим, Олег. Мы оба служили в спецподразделении снайперами.
Подбивали духов с вертолетов, работали по движущимся мишеням. Дуэлью это не назовешь. Глаз противника ты не видел, но твердо знал главное – твоя оплошность может стоить тебе жизни. Духи обучались у хороших инструкторов и били по вертолетам без промаха. Пару раз нас сбивали, и мы выбирались к своим с боями.
Всякого повидали. Добреньким после войны никто из Афгана не вернулся. Олега призывали из Сибирской глубинки. Жизнь там тяжелая. Мать умерла от родов, отец – от воспаления легких. И это во времена развитого социализма. С десяти лет его воспитывали безграмотные дед и бабка. Парнишка с дедом промышляли охотой и рыбалкой. На что и жили. Любознательность и тяга к знаниям заставляла его ходить в школу за пятнадцать верст и все лесом. Рос парень молчуном, но много читал, хорошо учился. Сверстников в деревне не осталось, да и телевизора не было. Люди уезжали в города, кто имел хоть какие-то деньги. А дед с бабкой ничего не имели. Каждую весну река разливалась и затопляла дома. Погибали урожаи и запасы провизии. Вот тебе и детство. Война кругозора не прибавила, а показала; – мир с изнанки и научила жестокости и бескомпромиссности. Ввернулся домой, а деревни и вовсе нет. Спалили. Кому-то она помешала. Живых не осталось.
Поехал Олег в крупный город. Работал грузчиком в порту, мечтал в институт поступить, но срезался. В экзаменах по русскому языку в его сочинениях крамола всякая втискивалась, десидентство, скептицизм. Не хотели в вузах иметь такого студента. А парнем он был толковым и грамотным.
Тут ему предложили в органы устроиться. Случай подвернулся, командира встретил по Афгану.
Пригласили работать в девятое управление КГБ охранять и сопровождать особо важных персон. Все лучше, чем мешки в порту таскать. Вот там он и понял, что такое коррупция в самых высоких сферах. Как выглядит политика на свету и как она делается на самом деле. Три года он охранял жизни подонков, благодаря которым существовали деревни, вроде его родной. Правда, высокое начальство его ценило, он прошел две спецшколы и получил очень высокий уровень подготовки, стал классным специалистом в своей области. Увлекался литературой, театром, не терпел сквернословия, не тянулся к выпивке и с женщинами сближаться боялся.
Умный, эрудированный, деликатный, но дикий и слишком требовательный. Не нашел он для себя достойную пару. Одним словом, отношения с лучшей половиной человечества у него не складывались. Может, семья и спасла бы его от перекосов, но он был предоставлен сам себе. К деньгам Олег не привык и относился к ним с холодным безразличием как к роскоши и прочим сладостям нынешнего бытия для избранных. Потом случилось несчастье. Одну из охраняемой его бригадой персон взорвали в автомобиле. Скандал, следствие, убийц не нашли, а охрану выкинули на улицу за профнепригодность. И опять Олег очутился на обочине жизни.