«Куда уж выше», — подумала Вика, но полностью оголила ноги, показалась со всех сторон.
— Класс! — произнес Курбахин. — Ну, тащи сюда еду.
Пока Вика сервировала стол, рука Лазаря гуляла под ее юбкой. Ей хотелось разбить одну из тарелок об его башку, но она лишь улыбалась.
— Садись. Будешь со мной трапезничать, — сказал хозяин.
— С удовольствием, — согласилась «подавальщица».
Лазарь набросился на еду, словно его год не кормили. Мало того, он чавкал, как свинья.
— Я вернусь на обед. Обедаешь со мной. Тогда будет больше времени, а сейчас, милочка, самое ответственное время. За первые три часа работы на бирже можно хапнуть от миллиона до пятидесяти. Но можно и продуть столько же. — Он говорил, причмокивая, глотая с едой половину слов, но Вика его понимала. — В тебе есть шарм, детка. Трудно поверить, что такие телки работают официантками.
— От меня муж ушел к молодой, мне ребенка кормить надо.
— Ты сама еще свеженькая, могла бы работать по вызову.
— Я слишком брезглива для этого.
— Я тоже. И потом, у шлюх нет медкнижки. Любую заразу можно подцепить. Мне для полного счастья только этого не хватает.
Он вытер салфеткой рот и резко встал.
— На выезд, мальчики.
Обходя стол, похлопал «подавальщицу» по щеке.
— Цимес. Горю желанием. Уже скоро. — И направился к лифту. Телохранители двинулись следом.
Вика осталась в комнате одна. Она не сомневалась, что за ней наблюдают. Надо вести себя естественно. Спокойно допив свой кофе, составила тарелки на столик и покатила его к выходу.
Через несколько минут они со сторожем останутся одни в доме. Ее никто не предупреждал о каких-либо запретах. Может она ходить по дому или нет? Но сторож вычислит ее раньше, чем она его найдет. Лучший вариант — неподвижность. Вика верила в свои чары, они срабатывали безотказно. Не зря же она задирала юбку у камина.
Вика вернулась на кухню, оставив столик с посудой в коридоре. Повар уже переоделся и стал походить на престарелого хлыща. Черная бабочка на белой рубашке с коротким рукавом и соломенная шляпа делали его смешным, но ко всему прочему он держал в руках зонт-трость, а на ногах были белые парусиновые ботинки. Ему бы на манеж цирка, а он стряпней занимается.
— Ну что, Вика? Он тебя оставил?
— Велел подать ему обед.