«Я его понимаю, — подумал Дикий. — Я и сам вводил дозы. Сам добивался признания. Но после „лекарства“ клиента может понести, и он станет говорить все. Все не то. Так случается. Мне же надо сопротивляться до предела. Если расскажу, не дай бог! тогда просто пристрелят…»
— Возможно, вы и правы, — согласился Дикий. — Но и я прав. Добровольно я вам никакой информации не отдам. Вы же понимаете! Этот разговор бесполезен.
— Что ж. — Мужчина поднялся. — И я прав, и вы правы. Вы вольны, конечно, держаться, сколько поручится. Время еще есть. Но все равно сломаетесь. Все ломаются, молодой человек, все.
— Иди ты в жопу, старый осел! — Дикому надоели церемонные разговоры. — Скоро ты сам будешь петь!
Мужчина не ответил. Только злой взгляд метнулся из-под толстых линз. Он быстро вышел из комнаты, но через некоторое время появились новые посетители — вчерашние быки.
— Ну что, парни, повеселимся?
— Повеселимся, повеселимся.
Один из мордатых отвязал Дикого от кровати, рывком поднял и поставил на пол. В руках мордовороты держали дубинки. Такие дубинки Дикий знал. Они служили не столько для избиения, сколько для электрического поражения. В них были вмонтированы мощные аккумуляторы.
— Что за юные физики здесь собрались! — прохрипел Дикий, внутренне готовясь к экзекуции, — Электроны, протоны. Плюс, минус…
Пока мордовороты соображали, Дикий воспользовался паузой и влепил одному из быков ногой по физии. Получилось довольно вяло, но в переносицу подъемом стопы он все-таки попал.
— Ммм, — произнес бык и выронил дубинку.
— Слабак, — сказал Дикий и тут же получил по затылку от второго мордоворота.
— Больно, — признался Дикий, упав на пол. — Током бьет классно.
Его поднимали, били, он падал. Поднимали — падал. Били током. А он старался полюбить боль. Любил, любил ее, как мог. Сколько можно ее любить? Столько, сколько надо! Люблю, люблю, люблю ее, боль! Скорее бы в койку, подальше от такой любви…
Где-то через полчаса мордовороты устали и бросили Дикого на кровать. Привязали его — окровавленного, избитого до полусмерти, харкающего кровью и хрипящего, как подстреленное животное. Левая нога дергалась в непроизвольной судороге. Истязатели ушли, а боль осталась.
«Наконец-то, милая, мы остались с тобой наедине».
«…Конунг Аудбьярн двинулся со своей ратью на север, в Мерн, и встретился там с конунгом Аривидом и Сальви Разрушителем, и у всех у них вместе было большое войско. Конунг Харальд также пришел тогда с севера со своим войском. Они сошлись перед островом Сольскель. Там было большое сражение, и с каждой стороны было много убитых. В войске Харальда пали два ярла, Асгаут и Асбьярн, и два сына ярла Хакона из Хладира, Грьотгард и Херлауг, и много других знатных мужей, а у мерян — конунг Арнвид и конунг Аудбьярн. Сальви же Разрушитель спасся бегством и стал позже известным викингом и часто причинял много вреда государству Харальда. Поэтому его и прозвали Сальви разрушителем…»
«Такие вот, блин, пироги», — подумал избитый Дикий.
Дверь открылась.
— О, боже! — простонал Дикий. — Я так люблю мою боль. Зачем же мне боль еще?
ebooksa