Она таки оторвалась от ящика и грозно посмотрела на меня:
— Не надо тебе бриться! Мне нравится, как ты колешься!
И снова уставилась в телевизор. Зато на меня с интересом посмотрел Сашок. Потом на мамку. Потом снова на меня. Потом не по-детски ухмыльнулся, поднялся и сообщил:
— Я — мыться и спать. А вы — как хотите.
Когда он покинул комнату, Кристина с укоризной заявила:
— Ну вот, он все понял. Нынешние детки — это что-то. Развиваются не по дням, а по часам.
— А не надо было говорить, что тебе нравится, как я колюсь, — хихикнул я. — Ты бы еще уточнила, в каком месте тебе это нравится.
— Ладно, — отмахнулась она. — Не учи ученого. Я тебе на ночь на полу постелю, чтобы Сашка лишних вопросов не задавал. А когда он уснет — ты ко мне переберешься.
17
Не заснуть до четырех утра оказалось достаточно просто. Пользуясь тем, что завтра воскресенье, мы опять очень долго кувыркались в постели. После чего Кристина безмятежно отключилась, а я не смог. Снова нервы помешали. Так и провалялся рядом с ней, пялясь то в потолок, то на ядовито-зеленые циферки, высвечивающиеся на электронном циферблате настольных часов.
Ближе к четырем я решил, что хватит заниматься безобразием и пролеживать дыру в простыне, и полез с кровати прочь. Поскольку лежал у стенки, то через Кристину.
Та попыталась проснуться, но не совсем удачно. Сил хватило лишь на то, чтобы пробормотать:
— Ты куда?
— Спи, — отозвался я. — На пол переберусь. А то малой завтра опять раньше всех подскочит, увидит, что мы вместе лежим — невесть что подумает.
— Правильно, — уже совсем тихо отозвалась она и, повернувшись на бок, отключилась.
Осторожный и бесшумный, как хитрая мышка-переросток, я облачился в свои манатки и прокрался в коридор. Обулся, натянул куртку, проверил — на месте ли пистолет. Сашка, конечно, весь вечер вроде как у нас на глазах провел, но кто его знает. Мальцы — они хитрые, по себе помню.
Пистолет оказался на месте. Как и кепка-аэродром, за которую я, впрочем, даже не переживал. Ну, обнаружит ее Сашок — и что он с ней сделает? Пистолет в этом смысле куда интереснее — для пацаненка десяти лет.
Бесшумно выскользнув на лестничную площадку, прикрыл дверь, стараясь не щелкнуть язычком замка. Получилось. Облегченно вздохнув, я вышел из подъезда.
Ловить машину в четыре часа, да еще в ночь с субботы на воскресенье — занятие довольно нудное. Бежать к телефону, с которого я накануне звонил в «Технопарк» с целью выведать местонахождение Иванца, не хотелось. Далековато, а в темноте и заблудиться не мудрено. Я, конечно, таксист с небывалым стажем, и город знаю, как свои пять (почему пять?! у меня двадцать!) пальцев, но только когда за рулем. Пребывая в пешеходном варианте, я чувствовал себя неуверенно, а порой вообще откровенно терялся. Странная метаморфоза, но — что есть, то есть. Рисковать не стоило.
Торчать у дороги в ожидании машины пришлось добрых полчаса. Я мужественно выдержал это испытание, хоть и продрог изрядно. А подобрал меня какой-то потрепанный «Москвич»-универсал, каких я, не совру, уже лет десять не видел. Водила был злой, потому что невыспанный, и неразговорчивый, потому что злой. Угрюмо выслушал, куда мне надо, назвал цену, я согласился, и мы поехали.