Усилились артиллерийские обстрелы. Однажды тяжелый снаряд, калибром не меньше шести дюймов, взорвался в русле реки, неподалеку от «Верного». Взрыв был такой мощный, что переломило пополам большую старую иву, подняло огромный бугор воды, ила, водорослей. На какие-то секунды обнажилось дно реки, а бронекатер швырнуло на берег, оборвав якорные цепи.
Спасли прибрежные кусты, смягчившие удар, да и половинка ивы, толщиной метра полтора, ухнула, не дотянувшись до катера. Ударься «Верный» о глинистый откос или рухнуло бы дерево на палубу, катер могло бы переломить или смять броню вместе с людьми. Не обошлось без жертв. Погиб помощник сигнальщика, которого сбросило на берег и раздавило корпусом. Тяжело ранило одного из трюмных матросов, сломав ребра и руки.
Через час прибежала Надя. Увидев Костю живым, если не считать ссадин и синяков, обняла и заплакала, уткнувшись лицом в плечо.
– Ты чего? Ну, успокойся.
– Успокойся… Мне сказали, снаряд прямо в ваш катер попал, многих убило. Матрос, которого в санчасть привезли, помер. Легкие ребрами проткнуло, и все остальное переломано. Знаешь, как я испугалась…
– Иди, – слегка оттолкнул ее Костя. – Ну, чего ты слезы ручьем льешь? Перед ребятами неудобно. Вечером увидимся.
– Ладно, сейчас пойду, – сказала Надя. И пока был виден катер, оглядывалась на Костю каждые несколько шагов.
– Любит тебя Надька, – сказал Федя, когда она ушла. – Я с одной встречался, та лишь нос задирала да ехидничала.
– Если любит, значит, даст, – тут же влез Васька Дергач. – Или у вас все на мази? Распечатал девку?
– Да пошел ты к черту, танкист драный! – огрызнулся Ступников. – Несешь всякую хреноту, что в башку взбредет.
– Ха-ха-ха, – залился было командир орудия, но Костя, спрыгнув на палубу, спросил:
– Хочешь в воде посмеяться? Она сейчас холодная, приятно дурную башку остудить.
И потащил Дергача из люка с такой силой, что тот, вцепившись пальцами в скобы, снизил голос до шепота:
– Ну, че обижаешься? Я же шуткую. И тебя, и Надюху я уважаю. А человек за бортом – это чрезвычайное происшествие. Шлюпочная тревога.
– Словишь ты когда-нибудь за трепотню по харе, – рассудительно заметил заряжающий, который со своим начальником Дергачом тоже не церемонился. – Полезно было бы искупаться.
Дергач закурил и перевел разговор на другую тему. Несмотря на заскоки и болтовню не по делу, был он парень добродушный и нес порой сам не зная что. Сейчас он рассуждал о звездах и предсказывал, что фрицам под Сталинградом скоро вломят как следует.
– Не трепись. Пока нам вламывают, – отозвался из темноты сигнальщик Валентин Нетреба. – Батарею вон разнесли и катер чуть не разбили. Мой помощник погиб. Хороший парень был, душевный. И второй матрос в госпитале умер.
Костя вспомнил, как Василий рассказывал про свою семью. У него ведь подруга в Астрахани ребенка ждет, и Дергач часто ей пишет, получая ответы. Говорит, что после войны обязательно женится, не бросит их.
Ступникову было девятнадцать. Скоро двадцать стукнет, если доживет. В этом возрасте ждут от подруг не только поцелуев. И Костя втайне надеялся на большее. Но девчонка не была искушена в любовных делах. Она по-детски переживала за него, ждала каждый вечер свидания и едва не плакала, когда Ступникова ставили на дежурство. Сидела неподалеку от катера и вздыхала, пока ее не прогонял часовой:
– Иди, иди, Надюха. Тут нельзя посторонним.
ebooksa