Боевой вирус

По документам это была группа независимых наблюдателей от целого ряда общественных организаций, работающих под эгидой ООН, включая журналистов. На самом деле — одна из трех групп спецподразделения Моссад «Кидон» («Штык») в полном составе. Очень крутые ребята!

Командир в первой машине, очевидно, увидел искомый опознавательный знак, прокричал что-то, пытаясь перекрыть сильный шум автомобильного мотора, прямо на ухо водителю и указал рукой куда-то в сторону. Джип резко повернул, выплеснув из-под колес очередную порцию мелкозернистого песка и колючего щебня, и помчался к еле видневшимся вдалеке развалинам строения. Второй вездеход, выполнив аналогичный маневр, устремился за ним.

Развалины нелегко было разглядеть даже с близкого расстояния. Они представляли собой обугленный остов длинного двухэтажного барака. Цвет его стен изначально, похоже, был желтый, а со временем настолько слился с окружающим пустынным пейзажем, что бывший барак стал казаться природной частью плато, этаким естественным холмом среди гор Эльбруса.

Машины, одна за другой, резко затормозили метрах в тридцати от развалин. Когда осело облако пыли, поднятое их колесами, пассажирам открылась удивительная картина. На ровном участке плоской крыши барака, ближе к уходящему в сторону горных отрогов краю, удобно расположился человек. От нещадно палящих лучей солнца его надежно защищал матерчатый тент. Человек очень прямо сидел на маленьком стуле без спинки, поджав под себя ноги.

Бойцы «Кидона», сноровисто покинувшие машины, недоуменно оглядывались на командира. Тот, несмотря на близость странного объекта, долго рассматривал его в бинокль. Не обнаружив никакой явной угрозы, он широко махнул рукой, и отряд медленно двинулся вперед. Когда до развалин оставалось не более десятка метров, бойцы услышали громкий спокойный голос:

— Привет, господа сионисты! Ой, конечно же, журналисты! — Человек говорил по-русски! — Уверен, что многие из вас меня прекрасно понимают. Вы осторожней в движениях: мы только что убрали с территории четыре мины. Не факт, что не осталось других.

При этих словах все бойцы отряда мгновенно замерли на месте безо всякой команды старшего и стали внимательно разглядывать землю под ногами. Мужчина на крыше довольно улыбнулся:

— Не волнуйтесь так сильно: ловушек нет. — Теперь он чуть повернул голову в сторону командира отряда. — Вас что-то настораживает, удивляет? — Широким жестом руки мужчина обвел пространство перед собой. — Место соответствует договоренности, время выдержано точно. — Он непонимающе пожал плечами, потом «неожиданно» вспомнил: — А! Забыл про аксессуары! Обещанный труп лежит прямо подо мной, на первом этаже. Правда, он не женский, а мужской. Зато совсем свежий. Не привередничайте, пожалуйста! За это вам в качестве бонуса — причем, заметьте, абсолютно бесплатно — мы предоставляем еще одно тело. Нет-нет, совершенно живое. Не вижу искренней радости на лицах. Жаль. Хотя откуда же вам пока знать, что этот человек находится в первом десятке тайного списка спецподразделения «Кидон»… Вы и про «Кидон» ничего не слышали?! Это такие суперпрофессиональные охотники за головами террористов по всему миру в составе израильской секретной службы Моссад. Для них Алборз — а именно так зовут наш бонус — лакомая добыча. Ведь он являлся правой рукой знаменитого Аббаса эль-Амира, недавно, правда, почившего… Ой, да что это я разболтался? Вы получите все нужные сведения от него лично. Теперь о главном. Драгоценный кейс, за которым ООН снарядила столь… э… представительную делегацию, в целости и сохранности найдете точно на том месте, где я сейчас сижу. Так что, уважаемые, операция успешно завершена. Позвольте откланяться…

В течение всего монолога таинственного человека бойцы «Кидона» продолжали неподвижно оставаться на местах. Они изредка бросали вопросительные взгляды на своего начальника, но никакого приказа не получали. Что творилось в душе самого командира, невозможно было понять по его непроницаемому лицу с крупным крючковатым носом и плотно сжатыми губами. Он внимательно слушал до самого конца, а потом вместе со своими подчиненными стал свидетелем не просто удивительного, а поистине загадочного явления.

Едва лишь прозвучали прощальные слова мужчины на крыше, как он… исчез! Вот так раз — и исчез. Не спрыгнул поспешно с крыши, не юркнул куда-нибудь вниз по незаметной лестнице, не вознесся в бледно-голубую высь! Сами развалины не прореагировали ни скрипом крошащегося дерева, ни лязгом разболтанных металлических петель. Привычную тишину необитаемого пустынного плато не нарушил ни шум автомобильного мотора, ни рев вертолетного двигателя. Не захлопала крыльями ни одна птица, не качнулся ни один куст. Даже вздымающиеся неподалеку горы не ответили протяжным затухающим эхом.

Остался черный матерчатый тент на четырех деревянных жердях-опорах, остался колченогий стул на тонких ножках… На сиденье лежал поблескивающий чемоданчик со свисающей вниз металлической цепочкой и наручником. А человек исчез! Бесследно…

— Да, было бы у нас больше времени на подготовку, ну и пара-тройка лишних рук, так эти «кидонцы» по гроб жизни не догадались бы, кто с ними разговаривал и куда исчез! Впрочем, — в голосе Аракчеева явно проскальзывали нотки самодовольства, — они и сейчас будут долго «репы морщить», прежде чем отыщут засыпанный песком ход, по которому мы незаметно на этом драндулете ретировались. Хорош, конь степной! — Вадик похлопал ладонью по рулевому колесу.

— Это не машина, это какая-то рама на колесах. У меня сложилось впечатление, что все камни на этом плато я пересчитал собственным, пардон, задом. А ртом еще и весь летящий навстречу мусор и песок профильтровал.

— Зато рама усиленная. Это раз. Отсутствие кузова и кабины в сочетании с поразительно низкой посадкой позволяет нам оставаться не замеченными с двадцати метров. Это два…

— С-стоп! — подпрыгивая на очередном камне, Гюльчатай не смогла без запинки выговорить даже короткое слово.

— Остановиться?

Девушка отрицательно замотала головой:

— Не препираться! Лучше плохо ехать, чем хорошо идти. И уж гораздо лучше, чем разбираться с этим еврейским спецназом. А вообще Вадька у нас просто гений!

— Да-а-а, что есть, то есть! Не сразу же я в цирке стал работать собственный большой номер. И униформистом побывал, и иллюзионисту долго ассистировал. Как красиво меня в ящике распиливали! А вот пригодилась «говорящая голова»! Можно сказать, предвестник голограммы. А всего-то несколько зеркал, кусок черной материи, ну, и мой артистизм, разумеется.

— Вадичка! Мне только некоторые подробности непонятны…