— Нужно достать бланки по забору воды.
— Достань…
Неохота, лень-матушка собрала под свое крыло оперов, экспертов, практикантов. Казалось, они сидели все вместе в подпольном казино, и когда накал за покерным столом достиг высшей точки, на зеленое сукно свалилось тело с Шибаевского пруда.
— В кармане куртки было обнаружено удостоверение на имя Аннинского Виталия Валерьевича…
Я не заметил, как Белоногов, говоря «булгаковским языком», «успел сплести целый рассказ» — с подробностями, о которых мог сообщить только свидетель убийства (а почему нет?). Когда Белоногов поставил точку в своем повествовании, в моей голове родилась
Убийца и жертва приехали в это безлюдное место в одной машине, следы который отпечатались на песчано-гравийной дорожке. Они вышли из машины; разговор их длился две или три минуты: кто-то из них, скорее всего жертва, успел выкурить сигарету. Продолжение беседы состоялось уже на берегу пруда… Сергунин повернулся к собеседнику спиной, давая понять, что разговор его не интересует и в принципе закончен. И едва не поплатился за свою легкомысленность. Противник захватил его левой рукой за шею и выхватил нож из ножен на поясе спереди. Но не рассчитал свои возможности по скорости, ему следовало бы вначале вооружиться… Сергунин вывернулся: согнув колени, он резко распрямился, толкая противника спиной и лишая его возможности нанести удар ножом. И подмял его под себя. И уже в партере, лежа на нем спиной, оказался в невыгодном положении: противник в это время обхватил его ногами, удерживая на себе, и предпринял очередную попытку нанести удар ножом. Из такой позиции ему было удобно одним точным и сильным движением перерезать ему горло. Но Сергунин опередил его на мгновение. Он поддернул ноги, уходя от захвата ногами противника, и прижал подбородок к груди, защищая горло. Его оппоненту оставалось только ударить его ножом в любой незащищенный участок тела: один, два, три раза, и после таких уколов противник не смог эффективно защищаться. Тем не менее Сергунин черпал силы буквально из воздуха: дышал часто и глубоко. Борясь за свою жизнь, он сделал то, чего не смог бы сотворить на борцовском ковре: еще выше поднял ноги, как бы заводя свое тело на манер пружины. В следующее мгновение он выбросит их вверх и вперед. Так думал противник Сергунина — но он ошибся. Сергун продолжил давить на него, рискуя сломать шею, но совершил-таки переворот через голову… Он встал и встречал противника, пошатываясь. Короткий поединок вымотал его; и если бы у него был пистолет, он не смог бы попасть в противника и с пяти шагов. А тот был всего в паре от него и по-прежнему вооружен ножом. В отличие от Сергуна, у него осталось много, очень много сил, и с обессилевшим противником он стал играть как кошка с мышкой. Он держал нож прямым хватом и острием клинка вверх, сжимал прорезиненную рукоять безымянным пальцем и мизинцем, остальные только поддерживали холодное оружие и направляли его в цель… Сделав отвлекающий замах пустой рукой, он бросил вооруженную руку вперед. На этот тычок Сергунин отреагировал единственно возможным в его положении способом: заблокировал удар рукой. И так как режущая сторона ножа была направлена вверх, он не мог не распахать о него руку. Кисть словно обломилась, но Сергун сумел поднять руку к груди, уменьшая площадь поражения. Что-то изуверское показалось во втором ударе ножом, и он ничем не отличался от первого: ни силой, ни направлением; даже положение ног атакующий не поменял. Он
— Над ним поработал мастер, — такими словами закончил свой рассказ Белоногов. — Сергун сам был нехилого телосложения. Но противник его был куда мощнее, опытнее. Хладнокровный, как тигр.
— Есть версии? — спросил я, чтобы спросить.
Белоногов махнул рукой: то ли нет, то ли выше крыши.
— Не думаю, что удостоверение Аннинского всплыло случайно и так скоро. Кто-то заметает следы.
— Этот кто-то допустил серьезную ошибку.
— Какую? — Белоногов поднял на меня глаза.
— Разозлил меня. Кстати, тебя-то кто поднял с постели?
— Кто поднял — это не твое дело. — И все же Валентин ответил на вопрос: — Михайлов. У нас с ним договоренность в этом деле.
— Действуете сообща, короче… Где сейчас Михайлов?
— Вон… — Белоногов подбородком указал на высокого человека в тени, с безучастным, казалось бы, видом. На это указывали и его положение в сторонке, и его неподвижность. Но отрешенным назвать его было трудно.
Я решил порассуждать вслух:
— Нет ли у него ножа в кармане?
— Нет, — живо отреагировал Белоногов. — От него он избавился — если ты об этом. У меня тоже нет ножа. И ни у кого, кто работает здесь и сейчас.
Я сплюнул себе под ноги: