Выпуклые его глаза покатились из орбит, так что собиравшийся пошутить Бобровников прикусил язык.
– Да, и насчет антипиара, – вернулся Онлиевский к предложению Бобровникова. – Прежде всего с ключевых мест недругов убрать надо. Холину эту зарвавшуюся… Распустили баб, каждая пигалица судьбоносицей себя почувствовала. Положим, сами объявили демократию. Хочет девка бредить, пусть бредит, раз ей заплатили. Но зачем же ее в эфир выпускать? На избирателя будущего на прямую наводку выводить? Она что, лично на меня наехала? Там про меня слова кривого нет. Одни намеки. Они ведь президентскую администрацию, руку кормящую куснуть норовят. И это перед выборами. Так чья забота осадить? Улавливаешь подтекст, нет?
Онлиевский погрозил маленьким волосатым кулачком. Улыбнулся понимающему кивку Бобровникова.
– То-то. Черт вас знает, вроде взрослые собрались дядьки. А чуть что нестандартно, у вас сразу проблемы вырастают. Закостенели от всевластия, потому думать разучились. Вот хоть ты! Сильно отработал в прошлые выборы. А где сейчас свежие идеи? Не вижу и не слышу.
Бобровников ощутимо напрягся: когда казалось, что причина визита олигарха выявлена до конца и конфликт, слава Богу, вроде, исчерпан, он вдруг развернул разговор совсем в другом, неизмеримо более важном для Семена Бобровникова направлении.
– О выборах думаешь? – Онлиевский показал на груду сваленных на углу стола схем, которые, оказывается, давно заметил и – что удивительно – разглядел. – Только пустое это все.
– Нет пока генеральной идеи, – удрученно подтвердил Бобровников.
– В этом направлении искать бессмысленно, – согласился Онлиевский, быстро перебирая пачку. – На Дедушку ставить нельзя. Выдохся, выперделся. Да и со здоровьишком – того и гляди на погост угодит.
Он пытливо глянул на Бобровникова, который от такой откровенной крамолы, высказываемой без стеснения официальному лицу, да еще прямо в его кабинете, вроде как задохнулся. На деле – быстро соображал, как себя повести дальше.
Онлиевский следил за ним с любопытством, продолжая одну за другой отбрасывать схемы.
– Ладно, ладно, шутю я так, – успокоил он. – А в чем не шучу – не проходной он нынче.
Тут он хмыкнул, разглядев на одной из схем собственную фамилию.
– Увы! Меня точно не примут. Плебс завистлив и удачи другим не прощает. Беду простит. Еще и сам подтолкнет. А потом оплачет. А удачу – нет. – Не любите Вы избирателя, Марк Игоревич, – подыграл ему Бобровников.
– Почему? Избирателя как раз люблю. Я народишко российский не уважаю, – развеселившийся Онлиевский хохотнул и тут же посерьезнел, обрывая ответный смех, – право публично презирать российский народ он рассматривал как одну из своих особых привилегий. – Так кто нам, по-твоему, нужен?
– Ну, – Бобровников замялся, боясь сказать что-то не то. – Во-первых, человек, удобный президенту.
– Удобный Семье, – не стесняясь, подправил Онлиевский.
– И – чтоб его приняли.
– Да! Так, – Онлиевский, будто пружиной подброшенный, вылетел из кресла и семенящей походкой заходил по кабинету, так что Бобровникову пришлось привстать и следить за ним, беспрестанно поворачивая вслед шею.
– Людишки вот эти, что ты зарисовал, без шансов. Все – засвеченные. Наоборот, нужен человечек из кармана! – скороговоркой, как о выношенном, заговорил Онлиевский. – Человек второго ряда. Какой-нибудь замминистрика. Не ангажированный, ничем не запятнанный. – Не был, не состоял, не участвовал, – в тон ему вставил Бобровников.
– Весь из себя положительный.
ebooksa