Мужские игры

– Знаешь, что скажу, Юлька? – Отсмеявшись, Жукович торжественно поднялся. – Я поначалу про тебя думал, мол, обтянули пару кило костей чем осталось. А ты, оказывается, еще та штучка. Вещь в себе.

– А я теперь всегда такая буду.

– Тогда плохо. – Предугадать реакцию Жуковича было невозможно. – Янка тут вовсю парфюмом обаяет. Но до тебя ей никак. Какая после этого работа?

– А вот от Яны отцепись, – напомнил Забелин.

– Да кому она нужна?

В дверях Жукович с Подлесным столкнулись. Оглянулись на оставшихся в кабинете, и каждый сделал шаг назад, вежливо уступая другому дорогу.

– Что-то радостное? – От вида смеющейся Юли у Забелина почему-то, как когда-то в школе, перехватило дыхание.

– Да. Очень. Испугала?

– Немного. Поначалу.

– Устали Вы, Алексей Павлович. – Она была полна веселым сочувствием.

– Пожалуй. Как-то все накопилось, – ему вдруг захотелось выговориться перед ней. – В банке проблемы. Теперь этот проект. Будто груз поднял. Сначала вроде ничего. Потом тяжелее. А там – как бы не надломиться. Ведь институт-то этот, Юля, мой. И у Мельгунова я начинал. Понимаю, что без хитрости ничего не выйдет. Обычная технология поглощения. Но – иногда таким подлецом себя ощущаю, – будто изнутри себя выламываю.

– Потому что неправедное делаем.

– Опять за свое? – Забелин разочарованно прервался. Она не поняла того, что пытался он выразить. – И что ж такого неправедного делаем мы, Юля?

– Я это ощущаю. Зло за нами идет.

– Не смею спорить, потому как если талант комбинирования есть зло, тогда я вас вынужден огорчить, мисс Лагацкая, – вы посланец тьмы.

– Не богохульствуйте! Я ведь и сама часто думаю, за что мне этот несчастный дар. Вот уж три года, как мои идеи оборачиваются человеческим горем.

– Мне думается, что сто двадцать тысяч – неплохая компенсация за утрату веры в торжество добра.

Едва договорив, он пожалел о сказанном – такой беззащитной сделалась она.

– Думаю, Юля, суть не в деле, которым мы занимаемся, – Забелин поспешил исправиться. – Каждое может быть обращено во зло, как и во благо. Я не силен в философских категориях. Кто высчитает в микронах, сколько зла в добрых намерениях и какое благо приносит иной раз злой умысел? Я ведь как раз об этом и начал. Да, я обманываю того же Мельгунова. Хитрю, лгу. Это тяготит. Но если сейчас не обману, завтра он рухнет. Я это понимаю, он – нет. И я решаю за него, потому что в лжи моей есть совесть…Каково завернул? – удивился он сам. – А если сорвется, и все выйдет плохо, тогда как? Оправдаемся перед собой тем, что хотели как лучше? – Все выйдет как задумано, – объявил Забелин, пытаясь выглядеть убежденным. – У меня есть свое нехитрое представление об этом и предлагаю им воспользоваться: какое чувство мы с вами вложим в наш замысел, таков будет и результат.

– Так просто? – Она засмеялась.