В ту же минуту эсэсовцы покинули квартиру. Когда дверь за ними закрылась, Хюбнер спросил:
— Объясни же мне наконец, Генрих, что происходит?
— Я и сам не понимаю, но начинаю догадываться. Сейчас я попытаюсь тебе все объяснить.
В кабинете Гейдриха навытяжку стоял оберштурмбанфюрер Ханс Мозер. Руководитель управления безопасности, не обращая внимания на подчиненного, увлеченно работал с документами. Казалось, ничто не могло его оторвать от этого занятия. Подчиненный понял, что попал в немилость своему шефу. Он слегка кашлянул, напоминая о себе. Начальник мельком взглянул на подчиненного и продолжил заниматься своим делом. Спустя четверть часа, когда оберштурмбанфюрер, обессилев от напряжения, невольно стал расслабляться, прозвучал резкий и высокий голос Гейдриха:
— Вы не справились с таким элементарным заданием, Мозер. Вас обвели вокруг пальца. Что мне с вами делать?
— Не понимаю, просто не понимаю, группенфюрер, как ему удалось выскользнуть из капкана. Все было обставлено идеально, но в последний момент он ликвидировал документы, вероятно, сжег. Перед приходом моих людей он растопил печь.
— Ваши сведения неутешительны. Вы сами не задумывались, почему он это сделал?
— Я полагаю, что он все понял.
— И что из этого следует? — спросил Гейдрих.
— Я думаю, что в его действиях существует своя логика, отличная от логики истинного офицера, — заметил Мозер.
— Что вы еще можете мне сообщить об этом Генрихе Штайнере?
— Есть второй вариант — скорее, это и присуще Штайнеру.
— Продолжайте, Мозер.
— Вероятно, это просто банальная трусость. Парень, заметив чужие документы, испугался и сжег их.
— С этим можно согласиться, если не учитывать одного обстоятельства.
Гейдрих неожиданно замолчал, о чем-то раздумывая. Собеседник, некоторое время внимательно наблюдавший за ним, осторожно спросил:
— Что вы имеете в виду?
Вернувшись из своих размышлений, шеф управления безопасности ответил:
— Меня смущает тот факт, что он выходец из Советского Союза.
— Все же вы склонны придерживаться первой версии? — спросил оберштурмбанфюрер.