— Тогда на кой черт мы их закатили?
Глеб как-то странно улыбается.
— Знаешь, — зловеще цежу я сквозь зубы, — мне совершенно не нравится твой юмор.
— Какой юмор?! С чего ты взял? У меня рак легких. Врачи сказали, что протяну от силы два месяца. Вот я и решил ускорить неизбежный процесс. А одному, сам понимаешь, — в падлу.
— Ах ты сука! — привстаю и чувствую, как отнимаются и холодеют ноги. — Что за хрень ты мне подсунул?!
— Обычный ЭГДН.
— Чего?!
— Этиленгликольдинитрат, — уточняет скотина с издевательской улыбкой. — Хорошая, кстати, вещица. Через час мы с тобой будем далеко отсюда. Кстати, ты веришь в загробную жизнь?
— А если я тебе сейчас размозжу башку этим стулом?
— Ерунда. Я только спасибо скажу.
Мне вдруг нестерпимо захотелось жить.
— Помогите! «Скорую»! — возопил я в табачный смог. — Срочно вызовите «Скорую помощь»! Спасите, спасите меня! Дайте воды!!
Глеб хватается за живот и тычется лбом в стол, корчась от смеха.
— Стой, идиот, — ловит он меня за руку. — Женька, это всего лишь транки. Не гони пургу на весь кабак!..
Я в изнеможении плюхаюсь на стул. Крючконосый подонок улыбается и наблюдает, как меня трясет. В руках и ногах появляется слабость, под мышками становится липко.
Он разливает из бутылки остатки алкоголя. Мы пьем, потом Глеб встает, о чем-то шуршит с официантом, и на нашем столике возникает очередная бутылка вискаря.
Постепенно меж нами завязывается беседа обо всем и одновременно ни о чем. Я удивительно быстро проникаюсь к собеседнику доверием и с удовольствием слушаю его бред…
— Тут нечего больше ловить, — вздыхает он спустя полчаса, когда остается по глотку алкоголя.
Я уж и сам понимаю, что помещение стремительно меняет контур: сумрак в углах становится торжественно-лиловым, а посетители передвигаются рывками, взмахивая руками для преодоления вязкого пространства.
Предлагаю: